Марьина роща

                «Есть множество тропинок за кордон,
                Но ни одна не выведет обратно».
                М. Лосев

Казалось сегодня, что может быть проще
Добраться от «Трубной» до «Марьиной рощи».
Собраться, одеться, обуться в кроссовки,
Проехать в метро только две остановки
По ветке Люблинской, (салатовой), но
В обратную сторону от Люблино,
Там в город подняться, и... встать удивлённо,
Как вкопанный, около «Сатирикона».

Ответьте, друзья, мне, куда я попал?
Когда появился весь этот квартал?
Хоть, кажется, понял я в чём тут секрет,
Я прибыл сюда через множество лет,
И всё, и давно уже, здесь по-другому:
Ни улиц с калиткой у каждого дома,
Ни вишен, ни яблонь, ни прежнего взгляда,
Ни Марьиной рощи, ни детского сада.

Но вижу кирпичные пятиэтажки,
Что жили когда-то «душа на распашку».
Когда их здесь строили очень давно,
Мы всей нашей группой смотрели в окно,
Покуда лежали в мешках на террасах
Во время короткого «тихого часа».
А после него наша группа гуляла
По парку вблизи от Сущёвского вала.

А вот и ещё один старый знакомый —
Троллейбус счастливый тринадцатый номер,
Что с мамою вёз нас с Цветного бульвара
За сорок копеек, (практически даром).
Минуя кольцо, через площадь Коммуны,
Октябрьской улицей, узкой, но шумной,
И нас, и всех тех, кто ещё в него влез,
На Марьину рощу, на Первый проезд.

Здесь все выходили с понятным восторгом,
Ведь все, в основном, торопились к Мосторгу,
А мы же спешили скорее в детсад,
Куда меня мама должна была сдать
К восьми тридцати, чтоб успеть на работу.
Признаюсь, что шёл я туда с неохотой,
Поскольку мой маленький внутренний мир
На дух не терпел по утрам рыбьий жир.

Я в детстве, наверное с самых пелёнок,
Был сложный и трудный в общенье ребёнок.
Не пил я кефир, ненавидел котлеты,
Селёдку с картошкою и венегретом,
В саду, поначалу, был «белой вороной»,
На завтрак, в обед ел одни макароны,
Во время прогулок по дому вздыхал,
Но мало-помалу к нему привыкал.

Привычка, ребята, вторая натура,
Она, как лекарство и та же микстура
Не может помочь нам тотчас и мгновенно,
А действует медленно и постепенно.
Мы в детстве об этом, конечно, не знали,
Хотя ко всему каждый раз привыкали,
Не требуя к нам ни поблажек, ни скидок,
Пускай и наделав немало ошибок.

Свобода, друзья, здесь вам должен сказать я,
Является и философским понятьем.
Нам всем повторяли, аж с детского сада,
Простую, но ёмкую фразу: «Так надо».
Мы это всей кровью своею впитали,
Поэтому и ко всему привыкали,
А кто тяготился таким постоянством —
Меняли потом и страну и гражданство.

Ну что же, пускай у нас будет терпимость,
И станет осознанной необходимость
Жить в эту эпоху и в этой стране,
Быть денно и нощно внутри, а не вне.
Пускай для нас с вами не станет привычным
Ко всем её тяготам быть безразличным,
Пусть все наши люди и все поколенья
В ней черпают силы и вдохновенье.

Хотя тяготит нас и давит подспудно,
Что нету ни сада, ни дома на Трубной,
Ни вишен, ни яблонь, ни прежнего взгляда,
Ни мамы, ни нянечек с детского сада.
Что многие люди того поколенья
В других ипостасях, в других измереньях.
Что не разглядеть, не коснуться наощупь
Той старой, единственной Марьиной рощи.