Язык твой бог твой

Народ, называющий женщину «леди» , обязательно будет отличаться от народа, называющего женщину «баба». Классовое сознание запрограммировано в языке класса. Низкому классу свойственная сниженная лексика, грубому классу — грубая лексика. Криминальному классу — криминальная лексика. Моя первая школьная любовь как-то рассказывала мне, что не полезет в карман за словом, если придется вступать в разговор с гопниками. Она была скрытной, и не рассказала мне о том, кто именно положил в ее карман необходимые слова. Но факт том, что мы со временем как-то потеряли интерес друг ко другу, а она сейчас — уже пенсионерка, полковник МВД в отставке. Возможно, именно то, что языковые навыки ее разделились между криминальным классом и классом интеллигенции определило выбор ее судьбы.
 
На Владимира Высоцкого тяжелейшее влияние оказал язык пролетарского и криминального класса. Я не побоялся бы заявить, что именно этот язык его и убил. Если ты пытаешься понять, кто ты, ты будешь пользоваться словами. И если у тебя нет других слов, чтобы описать себя кроме как «русский мужик» , ты будешь именно что русским мужиком. А если нет — ты не тот, кем ДОЛЖЕН быть. Мы должны языку свои названия и имена?! Гибельное пьянство русского народа неизбежно до тех пор, пока мужчины этого народа называют себя «русскими мужиками».
 
Виртуозное владение языком открывает двери в литературный класс. Управляет ли литературный класс историческим процессом? Это вряд ли. Но все-таки… От курса русской литературы, кажется, ничего не остается. Вы помните, кто такой капитан Лебядкин? Царь-салтан? Отчество Татьяны Лариной? От курса литературы не остается даже сюжетов. Некоторым романам мы приписываем отсутствующую там нравоучительность, потому что привыкли, что литература — это занимательные произведения изящной словесности с воспитательными сюжетами. Например, из 100 опрошенных 99 ответят, что а) под влиянием Сонечки, б) в результате сложных духовных процессов — Раскольников раскаялся в убийстве старухи-процентщицы. А это, между прочим, не так. Не верите? Перечитайте. Так что же остается через год от литературного произведения? Только влияние на ваше мышление ее стиля, если только вы в самом деле читали тексты.
 
Меня всегда удивляло, как никто не замечает, что чтение — это настоящая телепатия, это прямая передача мыслей писателя в мозг читателя. Это временная замена читательского мышления на писательское. И вот роман заканчивается, память о нем стирается — но стиль романа остается. Я склонен думать, что и сами исторические изменения совершаются благодаря изменениям в стиле языка. Самодержавие было свергнуто Толстым. Революция 1917 года провалилась в 1991-ом потому что народ перестал хотеть говорить на языке, который предписывался начальством. Это была языковая революция. Кроме языка, ничто не изменилось. А если изменился язык — изменилось все.
 
Криминальный язык порождает преступность. Изысканный — порождает эстетов. Изменения, происходящие в душе верующего, возможно, происходят не через работу бога, а через работу языка библии. Возможно, именно работу церковно-славянского языка мы воспринимаем как божественное влияние на нас православия, а работу латинского языка так же воспринимают католики. Любая мысль, выраженная на языке твоего класса, будет звучать дружески, и ты соглашаешься. Та же мысль на языке враждебного класса звучит враждебно, и ты споришь. Есть люди, воспринимающие враждебно даже не стиль, а объем текста. Вернитесь к этому эссе завтра, и вы обязательно найдете тут отклик "груббона", полный страшных ругательств, что такие длинные тексты я пихаю в его короткую голову. И то правда. Ругательство не бывает долгим. Долгое ругательство теряет в агрессивности. Поэтому хамы не любят больших текстов. Но я теоретически люблю хамов. Почему? Если человек человеку враг — то не содержательно, а лишь формально. Все, что нас не устраивает во враге — язык. И все, что устраивает в друге — тоже.

В конечном счете, мы заключили, что животные не обладают разумом, только из факта отсутствия у них языка. Так значит ли это, что мировая история — только история языка, а бог этой истории не на небесах, и слово бога говорится богом слова, языком?