Мастер Герхард из Кельна Аннетта фон Дросте-Хюльсх

                Meister Gerhard von K;ln

Wenn in den linden Vollmondn;chten
Die Nebel lagern ;berm Rhein,
Und graue Silberf;den flechten
Ein Florgewand dem Heil;genschrein:
Es tr;umt die Waldung, duftums;umt,
Es tr;umt die dunkle Flutenschlange,
Wie eine Robbe liegt am Hange
Der Sch;rg; und tr;umt.
 
Tief zieht die Nacht den feuchten Odem,
Des Walles Gr;ser zucken matt,
Und ein zerhauchter Grabesbrodem
Liegt ;ber der entschlafnen Stadt:
Sie h;rt das Schlummerlied der Welln,
Das leise murmelnde Gesch;ume,
Und tiefer, tiefer sinkt in Tr;ume
Das alte K;ln.
 
Dort wo die graue Kathedrale,
Ein riesenhafter Zeitentraum,
Entsteigt dem d;stern Tr;mmermale
Der Macht, die auch zerrann wie Schaum -
Dort, in der Scheibe Purpurrund
Hat taumelnd sich der Strahl gegossen
Und sinkt, und sinkt, in Traum zerflossen,
Bis auf den Grund.
 
Wie ist es schauerlich im weiten
Versteinten ;den Palmenwald,
Wo die Gedanken niedergleiten
Wie Anakonden schwer und kalt;
Und blutig sich der Schatten hebt
Am blut;gen M;rtyrer der Scheibe,
Wie neben dem gebannten Leibe
Die Seele schwebt.16
 
Der Ampel Schein verlosch, im Schiffe
Schl;ft halbgeschlossen Blum; und Kraut;
Wie nackt gesp;lte Uferriffe
Die Streben lehnen, tief ergraut;
Anschwellend zum Altare dort,
Dann aufw;rts dehnend, lang gezogen,
Schlingen die H;upter sie zu Bogen,
Und schlummern fort.
 
Und immer schwerer will es rinnen
Von Quader, S;ulenknauf und Schaft,
Und in dem Strahle will;s gewinnen
Ein dunstig Leben, geisterhaft:
Da horch! es dr;hnt im Turme - ha!
Die Glocke summt - da leise s;uselt
Der Dunst, er zucket, wimmelt, kr;uselt, -
Nun steht es da! -
 
Ein Nebelm;ntlein umgeschlagen,
Ein graues K;ppchen, grau Gewand,
Am grauen Halse grauer Kragen,
Das Richtma; in der Aschenhand.
Durch seine Glieder zitternd geht
Der Strahl wie in verhaltner Trauer,
Doch an dem Estrich, an der Mauer
Kein Schatten steht.
 
Es wiegt das Haupt nach allen Seiten,
Unh;rbar schwebt es durch den Raum,
Nun sieh es um die S;ulen gleiten,
Nun fahrt es an der Orgel Saum;
Und allerorten legt es an
Sein Richtma;, webert auf und nieder,
Und leise zuckt das Spiel der Glieder,
Wie Rauch im Tann. -
 
War das der Nacht gewalt;ger Odem? -
Ein weit zerflo;ner Seufzerhall,
Ein Zitterlaut, ein Grabesbrodem
Durchquillt die ;den R;ume all:
Und an der Pforte, himmelan
Das M;nnlein ringt die Hand, die fahle,
Dann gleitet;s aufw;rts am Portale -
Es steht am Kran.
 
Und ;ber die entschlafnen Wellen
Die Hand es mit dem Richtma; streckt;
Ihr Schlangenleib beginnt zu schwellen,
Sie brodeln auf, wie halb geweckt;
Als dr;ber nun die Stimme dr;hnt,
Ein dumpf, verhallend, fern Getose,
Wie tr;umend sich Im Wolkenscho;e
Der Donner dehnt.
 
"Ich habe diesen Bau gestellt,
Ich bin der Geist vergangner Jahre!
Weh! dieses dumpfe Schlummerfeld
Ist schlimmer viel als Totenbahre!
O wann, wann steigt die Stunde auf,
Wo ich soll lang Begrabnes schauen?
Mein starker Strom, ihr meine Gauen
Wann wacht ihr auf?
 
Ich bin der W;chter an dem Turm,
Mein Ruf sind Felsenhieroglyphen,
Mein Hornessto; der Zeitensturm,
Allein sie schliefen, schliefen, schliefen!
Und schlafen fort, ich h;re nicht
Den Mei;el klingen am Gesteine,
Wo tausend H;nde sind wie eine,
Ich h;r; es nicht!
 
Und kann nicht ruhn, ich sehe dann
Zuvor den alten Kran sich regen,
Da; ich mein treues Richtma; kann
In eine treue Rechte legen!
Wenn durch das Land ein Handschlag schallt,
Wie einer alle Pulse klopfen,
Ein Strom die Millionen Tropfen -"
Da silbern wallt
 
Im Osten auf des Morgens Fahne,
Und, ein zerflo;ner Nebelstreif,
Der Meister f;hrt empor am Krane. -
Mit R;derknarren und Gepfeif,
Ein rauchend Ungeheuer, sch;umt
Das Dampfboot durch den Rhein, den blauen, -
O deutsche M;nner! deutsche Frauen!
Hab; ich getr;umt? -





Когда светила  полная  луна, когда  нашел
Туман  над Рейном  свой  ночлег,
Луны  серебряные  нити  ткали  шелк,
Чтоб  в  креп  одеть  святой  ковчег:
Лесная чаща спит,  благоухая  ароматом,
Спит наводненья  темная  змея,
Тюленя,   что  лежит  на  берегу  покатом 
Сон  обуял.

Глубокой  ночи  влажное  дыхание,
Дрожь  легкая  травы  у  насыпи,
И испарение  полей  распаханных,
Ложились   в тишине   на  город  заспанный
И  очарован  сонной  песней  волн,
И  тихим  бормотаньем  пены,
Все  глубже  погружался  старый  Кёльн
В   сон первый
 
Где  недостроенный  собор,  как  раньше
В веках  прошедших,  неизменно
Являет  мощь  развалин  мрачных,
Что  тоже  исчезает  словно  пена,
Там,  через  пурпурный  витраж
Просачивался яркий  луч  в  пыли
И  опускался  нитью  пряжи 
До  земли.
 
Как  жутко  здесь  в  окаменелом,
Пустынном  пальмовом  лесу , холодном,
Где  мысли  вниз скользят,  как  тело
Тяжелой  и  холодной   анаконды                ;
И  зримо вырастают  тени
Кровавых мучеников  витража,
Так  рядом  над  усопшим  тело
Парит  душа.
 
Погас огонь  лампад,  устало
Спят травы и  цветы, что украшали  неф,
Как голые  береговые скалы               
Стоят  колонны, сильно  постарев;
Распухшие  у  алтаря ,  затем  они 
Вверх  удлиняются  в   застывшем  устремлении,
Чтоб  подпереть  собой  собора  темя,
И   дальше  дремлют.
 
И  все  трудней  просачивалась  где-то
Из  камня, капители, шкафа  книжного,
В  своем желанье  одержать  победу
Удушливая,  призрачная  жизнь   
На  башне  колокол,  себя  не  сдерживая,
То  гулко бьет– то   дробью шелестит…
И  тут  он вздрагивает, морщит лоб рассержено,
Теперь  он  тут  стоит  -
 
Плащом  тумана  скрытый  в  этот  миг,
И  шапка  серая  и  серая  одежда,
Над  серой  шеей  поднят  серый  воротник,
И  в  пепельной  руке  мерило держит.
Проходит  дрожь  по  его  членам
Как  в  траурный  и   скорбный  день,
Но все-же  здесь  на  чердаке, на  стенах
Стоит  не  тень.
 
Качая  головой  по  сторонам, 
Собор  обходит  он  неслышно,
Колонну  обойдя,  остановился  там,
Чтоб  осмотреть  органную  обшивку;
Повсюду циркуль  свой  прикладывая,
Сдвигает  выше,  ниже,  нужный  круг,
И руки мягкие  его подрагивают,
Как  дымка  в  солнечном  бору.
 
Ночное  властное  дыханье  неба,
И  эхо гулкое  от  вздохов,  стона, гнева,
Дрожанье  звуков, испаренье  склепов
Заполнили  пространство  нефа.
Встав у  ворот, взывает  к  небу  человек,
В  отчаянье  заламывая   руки,
Но  после  к  крану   пробирается  наверх,
Презрев  все муки.
 
И  вот  над  спящими  волнами  простирается
Его  уставшая  рука  с  мерилом,
Река  змеиным  телом  раздувается ,
И  полусонная   вдруг  грозно  забурлила;
Разбуженная  голосом  могучим,
Раздавшимся  над  нею  приглушенно,
Как гром, что засыпая в  недрах  тучи,
Еще  грохочет  отдаленно.   
 
"«Я  основал  эту   стройку,  и  вот  я
Лишь  призрак  прошедших   столетий.
Увы! Для  меня  это  поле  дремотное
Много  хуже,  чем  ложе  смерти!
Приди  же,  приди  же  мой  час  поскорей,
Как  долго  смотреть  мне  на  мертвых  своих?
Мой  бурный  поток,  мой  славный  Рейн,
Когда  ты разбудишь  их?
 
Я  здесь  стою,  как  сторож  на  башне,
Мой  зов   -  иероглиф  наскальный,
Играет  рожок  мой  -но  то  день  вчерашний,       
Они  же уснули  и   спали!
И  спят  они  дальше, и   я  не  услышу
Как  долото  по  камням  стучит,
Где  тысяча  рук,  как  одна!  Но молчит,
Молчит  долото. Его  я   не  слышу!
 
Не  успокоюсь,  пока  не   увижу,
Как   движется  старый  кран,
Пока  верным  циркулем  выше  и  ниже
Не  очерчу  свой  план.
По  всей  стране  в  рукопожатьях
Все  пульсы  в  унисон  стучат  в  народе,
Они  омоют  душу  мне,  как  миллионы  капель".

Я  вижу  -  серебрятся  на  восходе
И  утреннее  солнце  застят,      
Как  флаги,  полосы  тумана.
На  кран  поднимается старый мастер…
С  колесной  трещоткой, в  свистках  капитана,
И  Рейн  за  кормою   пенится,
Дымящим  чудовищем  яхта  плыла,
Мужчины Германии! Немецкие  женщины!
Я  что  же  -спала?