Боярыня Морозова

Была та година и хмурой, и жуткой,
Горели болота и гарь коромыслом,
А с дымом кругом расползалася смута
Жестока, слепа, беспощадна, бессмысленна.

И столько носилось запутанных истин
И веяло в воздухе вероучений.
Тогда Сатана, видно, Богу молился
И вымолил всё же Москву для мучений.

И страх наползал, будто запах полыни,
И старообрядцы молитвы шептали.
Крестились во имя Отца или Сына,
Крестились, крестились двумя перстами.

Молились, ходили к святому причастию,
Терзали веригами плоть человечью.
Страдальцы в святых превращаются часто,
Своих же мучителей увековечив.

Искали крамолу в боярских хоромах,
Калёным железом хлестали, хлестали.
Отцу или Сыну и Духу Святому
Молитесь, молитесь тремя перстами.

Москва – третий Рим, и не будет четвёртого,
Как есть, Византия из праха восстала.
Палач к топору прикасался, как к чёрту,
Сжимая его десятью перстами.

Зеваки пресытились, казни смакуя,
Толпа тёмной массой стекалась на площадь,
А в небе висела в дыму Аллилуйя
Во всех литургиях и денно, и нощно.

И над кровавой резнёй и пожарами
Туда, где ждала её плаха пустая,
В цепях, как в венце, проезжала боярыня,
Толпу осеняя двумя перстами.