Неудачный день

            « А после мне мнилось,
            что все это сон…»
               
               Антонио Мачадо               

День, как всегда, начинается с утра:
в наледи окна горят перламутром,
чашечка кофе, вчерашняя пицца –
всё обстоятельно и неспеша.
Тело очнулось от сна, а душа
в дреме изнеженно-теплой томится.
Девять часов.
                Электрический зуммер
крякнул в будильнике смачно и умер.
В комнате светлой опять тишина.
В рамочке, цвета искрящейся вишни,
старое фото.
                Мне кажется лишним
этот портрет.
                Потому что жена
только ушла и оставила терпкий
запах жасмина, но для проверки
будет весь день беспрерывно звонить.
Пальцем листаю страницы Мачадо:
все перечитывать сызнова надо –
повествованья утеряна нить.
Том начинаю от первой страницы:               
те же луга, те же хмурые лица, –
тонко закручен мудреный сюжет.
Скалами грудится вечная сьерра,
волнами плещет по строчкам Дуэро,
ловко вплетаясь в сакральный сонет.
Пара страниц и… пропало желанье.
В голову лезут благие мечтанья
и переносят в страну Пиреней.
В обворожительном кружатся танце
солнца кастильского протуберанцы,
дробь кастаньет все сильней и сильней.
Жарко целует меня андалузка,
грудь ее пышная, талия узка,
сердце пронзает чарующий взор…
Книгу захлопнул – все мигом исчезло.
Экая блажь ненароком залезла
в голову.
                Прочь, надоедливый вздор!
Надо вставать.
                Заправляю постель я,
ждет меня день сволочного безделья.
Молча готовлю нехитрый обед:
курица, рис и щепотка приправы –
впору загнуться от этой отравы…
Не доживу я до старческих лет.
Страшно подумать, ведь столько народу
губит нещадно родную природу:
каждому овощу – свой пестицид.
Нет ни на йоту от этого прока,
и человек умирает до срока.
Вот, правдолюбцы, и весь геноцид!
Глупые мысли во время обеда,
пищеваренье от этого бреда
лучше не станет…
                Пора за перо…
В доме царит чистота и затишье,
слаженно пишутся четверостишья,
в каждой строке умирает Пьеро…
Правда, вчера умирал Арлекино…
Вот незадача, заела рутина,
снова в творенье нелепый просчет.
Переписать? – но сливается строчка,
что-то опять нездоровая почка
вдруг заболела, а время течет.
Скоро жена возвратится с работы,
будет нудить про какие-то льготы,
дебеты, кредиты, скудный бюджет,
сварит дешевенький суп из консервы…
Господи Боже, какие же нервы
надо иметь?
                Нет, до старческих лет
мне, однозначно, дожить не придется.
Впрочем, покуда она доберется,
лягу вздремнуть.
                Вся душа притомилась.
Лишь голова на подушку склонилась,
все поплыло: тьма густая и свет,
сьерра скалистая, тучное стадо,
тычет копьем озверевший Мачадо,
я отступаю и с криками: «Не-е-ет!» –
вдруг просыпаюсь.
                Хранил меня рок.
Это в дверях надрывался звонок.