Старый баран

Заварю под вечер чай из травки,
Он хорош для сердца и кишок.
Спать люблю на деревянной лавке:
Снизу - шкура, сверху - кожушок.

В печь засуну целое полено,
Чтобы спать спокойно - без портков.
Чай хорош для головы и членов,
Для суставов и для позвонков.

От избы моей до леса - тропка,
К людям тропку я не проложил.
В сенках слева - чурки и растопка,
Справа - хлам, который я нажил.

Спать ложусь по-стариковски рано,
У моих ночей своя длина.
Глажу шкуру снежного барана.
Печь, окно, сосновая стена.

На стене рога висят архара,
С гордостью носил их старикан.
Тёмный потолок моей хибары
Ночью для меня - телеэкран.

Потолок из закопчённых досок -
Сам стругал я их и клал в рядок.
На экране - то Витёк гундосый,
То заштатный грязный городок.

Вижу всё, хотя и близорукий,
Слышу всё, хотя и звука нет.
Загундосит пьяный Витька: «Суки...»
Вытащив из брюк стальной кастет.

А потом - раздетая бабёшка:
Грудь, набухший розовый сосок...
До утра смотрю свою киношку
Про заштатный грязный городок,

Где был клуб «Гаванские сигары»
С Люськой Москалёвой на шесте.
Пялюсь в потолок, придурок старый,
Всё-всё вижу в полной темноте.

Хлам и бред.... мелькание экрана...
Бормочу:  «Им всем уже капец».
На рогах убитого барана
Насчитал я семьдесят колец.

Долго он бродил по горным склонам
В толстой шкуре, стар и одинок.
«Всем капец», - пробормотал я сонно,
Пялясь в закопчённый потолок.

Как в киношку превратилось это:
Городок заштатный, душный клуб,
Люська на шесте, Витёк с кастетом?
Кто засунул это всё в ютуб?

И не оторваться от экрана,
Виртуальный мир, печь, потолок.
Глажу шкуру снежного барана,
Был он стар, печален, одинок.