клякса

председатель сельсовета одного из наших карабахских сёл присылал мне в город домашнее вино в бочонке и я, иногда, ездил к нему со своими городскими подарками и  возвращал эти деревянные, с железными обручами, тяжелые, похожие на пуза, бочки. Как-то зимой председатель мне позвонил и очень просил помочь с нерешаемыми деревенскими проблемами. Зимой, обычно, в наших горных селениях все проблемы покрываются глубоким снегом и о них вспоминают ранней весной, когда иссякают запасы вина и водки, но я собрал тёплые вещи и сапоги, поехал к другу на кудыкину-гору. Оказалось, две уважаемые семьи крупно повздорили между собой по поводу свалившейся могильной плиты на кладбище. Дошло до того, что они боялись вечером выходить из своих домов. На кладбище мы поехали на тракторе и потом нам пришлось ещё карабкаться почти по отвесной стене, где из под снега выглядывали чёрные мраморные глыбы с выбитыми на них армянскими фамилиями, заполненные бронзой. Когда, наконец, мы подошли к свалившейся плите, мой спутник объяснил весь смысл этого печального склона, где сельчане хоронили своих родных. Без коллективных усилий односельчан   невозможно  донести гроб с покойником для погребения, и, зная характер земляков ещё столетия назад, глава общины придумал этот, объединяющий людей, погост. Мне удалось доказать на сходе, что виной трагедии стали местные коровы, поднявшиеся за травой, и свалившие памятник. На территории захоронения были свежие коровьи кляксы. Не спросив, кто я и откуда приехал к ним в галстуке, немножко поспорив друг с другом, эти семьи накрыли общий стол, за которым мы и помирились. Я возвращался  домой с двумя бочками вина и с мешками орехов, чтобы  жигули не застрял в сугробах.