Ночное

Вечером, выпустив лошадей, которые стояли в стойлах конюшни, и собрав тех, которые паслись рядом с конюшней в Яндове, собрав их всех в табун, мы, как всегда летом погнали их за речку на луга в ночное.
Первой, как всегда, бежала Зорька. Это была крупная кобыла, большого телосложения и на голову выше всех остальных лошадей. Зорька прекрасно знала дорогу и уверенно вела табун за собой. Ее вроде бы неторопливый бег был для других лошадей почти крупным галопом.
Лошади, пофыркивая и с легким ржанием, после трудового дня весело бежали к реке, где вброд надо было перейти речку Воронеж и остановиться в теплой реке, неспеша напиться чистой родниковой воды. Некоторые знали, где место поглубже, и заходили туда. И только голова была над водой. Другие, наоборот, стояли по брюхо в воде и били передней ногой, создавая брызги, пили воду и довольные фыркали. Постояв немного в воде и в несколько приемов напившись, лошади сами выходили из реки, собирались в табун и неспеша шли до места ночного пастбища. Зорька всегда уверенно вела табун туда, где трава была не скошена и не вытоптана после вчерашнего ночного.
Если табунщикам надо было перегнать табун на другое место пастбища, то один из табунщиков заезжал вперед, и табун следовал за ним до того места, где табунщик решил встать на ночное кормление коней. Табунщики оба были мои дяди, один – дядя Саша (брат моего отца), другой – дядя Иван (муж моей тети, сестры моего отца). Они всегда, когда ехали рядом, обсуждали колхозные дела: Какой будет урожай в этом году? Какие стоят погоды? Сколько в этом году дадут зерна на трудодень (денег в колхозе не платили, расплачивались зерном и другими продуктами питания, всем тем, что выращивал колхоз)
Мне это было все не интересно, и я всегда старался подогнать коней и поправить строй. Поэтому я старался почаще заезжать то справа, то слева, поправляя строй и подгоняя табун. Пригнав табун на место, мы отпускали своих коней и начинали готовиться к ночному.
Пока еще было светло, надо было для костра на всю ночь собрать сухого валежника. Сухостоя было очень много по старому руслу руки и небольших болот, по берегу которых было много кустарников.
Пока двое таскали сухие дрова, третий разжигал костер. Сухие дрова горели хорошо, и через небольшой промежуток времени уже много в костре было золы, тогда дрова в костер не клали, а доставали привезенную из дома картошку и закладывали ее в золу. Через некоторое время запах печеной картошки распространялся далеко от костра, это означало, что картошка запеклась и готова к употреблению.
Дяди мне говорили, что старики их учили печеную картошку из костра брать голыми руками, а не палочкой ее доставать из золы, тогда печеная картошка будет гораздо вкуснее. Они действительно из горячей золы горячую картошку брали руками чистыми и ели, посыпая солью. Мои пальцы если и брали в руку горячую картошку, то это было всего на несколько секунд, тут же она переходила в другую руку, и так до тех пор, пока она немного не остывала.
Печеная картошка была действительно очень вкусная, с помидорами, огурцами, деревенским хлебом – все это посыпанное крупной солью съедалось с таким аппетитом, и запивалось ядреным деревенским квасом с хреном.
После такой вечерни хотелось лечь у костра и смотреть в небо на падающие звезды. Был август и начинался звездопад. Но надо было приготовить травы, на которой спать у костра. Наступила ночь, стало совсем темно, у нас ночи очень темные, если нет луны. От земли поднялся туман и большими клубами стоял вокруг, на полметра оторвавшись от земли. Постепенно клубы тумана становились все больше и больше, а у русла старой реки и небольших озер становился белым сплошным айсбергом, поднимаясь все выше и выше.
Снова наладив костер, как говорили мои дяди, они скручивали козью ножку и, пуская дым от самокруток, начинали рассказывать страшилки. Я их почти все знал, но в темноте у костра становилось страшновато. «Мужики, - как всегда говорил дядя Саша, мне кажется, что дров до утра не хватит, Ваня, сходи, принеси на всякий случай еще дровишек, на рассвете будет прохладно».
Отойдя от костра несколько метров, я вошел в туман, где ничего не было видно. Потихонечку я пошел, выставил перед собой правую руку, и вдруг она уперлась во что-то мягкое и теплое. Душа моя ушла в пятки. Но в этот момент я услышал фырканье лошади, она стояла в тумане и не шевелилась, а передо мной была ее морда. Я погладил лошадь по голове, и немного успокоившись, пошел на то место, где еще засветло заприметил много сухостоя и валежника. Набрав сушняка, я быстро пошел к костру, в надежде, что меня снова не пошлют за дровами. «Никого не встретил?» - спросил меня дядя.
«Нет, - сказал я, - а кого еще здесь можно встретить, кроме лошадей?»
«Да так, - ответил дядя, - всякое бывает. Уже поздно, давайте укладываться спать, а то скоро и рассвет».
Мы улеглись вокруг костра. Небо было чистое, и я снова стал смотреть, как падают звезды. В августовскую ночь описать звездопад невозможно, не успев проводить взглядом сорвавшуюся с места и летящую звезду, переводишь взгляд на вторую, и в это время одновременно падают несколько звезд. Но при падении нескольких звезд в разных концах неба, успеваешь заметить, что одна пролетела короткий путь и погасла, а вторая проделала путь с самого высокого небосклона и погасла где-то на краю неба и земли.
Но от теплоты костра, от тишины и загадочного падения звезд, глаза сами закрываются, и ты погружаешься не в сон, а в какую-то дремоту, потому что все равно слышишь храп лошадей или ржание, когда жеребец подзывает к себе кобылу, чтобы не уходила от табуна.
В эту ночь спать до утра нам не пришлось, жеребцы заржали, некоторые стали бить копытом о землю, и кони начали сбиваться в кучу.
«Волк», —сказал дядя Саша.
«Да, точно», - сказал второй дядя.
Дядя Иван взял кнут и стал кнутом бить по воздуху, звук кнута был похож на выстрел.
На востоке уже небо было розовое, стало светло, туман стоял огромными айсбергами. Мы поймали своих коней, объехали кругом табун, лошади успокоились, перестали ржать и бить передним копытом о землю. Убедившись, что никакой опасности нет, и волк, наверное, уже убежал, мы направили табун в сторону брода, домой на конюшню.
На востоке над деревней поднималось солнце.
В деревня залаяли собаки, замычали коровы, закричали петухи.
И все возвратилось на круги своя.