Говоришь, тебе я изранил душу

Не украсит губы твои улыбка,
А в глазах-озерах – печаль, как наледь.
Отчего же ты загрустила шибко,
Чем тебя обидели, что сказали?

Что ты отвернулась к закрытым шторам?
Пусть я не силен, но, собой владея,
Превращусь в грозу и холодным штормом
Окачу нахала и лиходея.

Голос мой для них – как громов раскаты.
Но ответишь ты, усмехнувшись криво,
Что другие вовсе не виноваты,
Лишь из-за меня одного тоскливо.

Друг, перед ошибкою я не струшу,
Укажи ее… ты, вздохнув устало,
Говоришь, тебе я изранил душу
И не объяснишь, почему так стало.

Расскажи, любимая, в чем виновен,
Отвечаешь ты холодней и резче,
Словно голос вьюги в ночной дуброве,
Чтоб я сам подумал, коль думать есть чем.

Не пойму никак, нет задумок крайних,
Снова шепчешь ты, не скрывая стужи,
Что не только душу тебе изранил,
Но еще, как пробка, тупой к тому же.

Но пытаюсь я поразмыслить трезво,
Правду разглядеть за пассажем пестрым,
Ведь изранить – это почти прорезать,
Ну а то, что режет, должно быть острым.

Только, видно, сильно душа задета,
Раз ты не стесняешься колкой брани,
Но ответь, любимая, хоть на это:
Если я тупой, как я мог изранить?