Лейтенант Шмидт. 2 часть

ВЛЮБЛЁННЫЙ

В это время Пётр и Доминика Шмидт расстались (официально развод не был оформлен), после чего лейтенант снова влюбился. На сей раз его избранницей стала Зинаида (Ида) Ризберг, с которой он познакомился в купе поезда Киев-Одесса. Вот как об этом рассказывает историк из фильма «Доживём до понедельника»:

«Знаете, однажды он познакомился в поезде с женщиной. Сорок минут говорил с ней – и влюбился без памяти – навек. То ли в неё, то ли в образ, который сам себе выдумал, но… Красиво влюбился!
Сорок минут – а потом были только письма, сотни писем. Читайте их, они опубликованы. И вы тогда не посмеете с высокомерной скукой рассуждать об ошибках и иллюзиях этого человека».

Ида Ризберг покорила сердце морского офицера (спёршего общественные деньги))), в свою очередь, Шмидт произвёл на Иду большое впечатление «порывистостью и безупречными манерами, галантностью и эрудицией».
Шмидт и Ризберг переписывались до самых последних дней жизни лейтенанта. После подавления мятежа на «Очакове» Шмидта посадили в тюрьму. Ида Ризберг добилась разрешения на свидание, получила его и явилась в камеру к заключённому Шмидту. У них состоялось несколько свиданий (один из источников утверждает, что таковых было тридцать семь).

СЕПАРАТИСТ

В августе 1905 года Шмидт прибыл в Севастополь, в котором происходили беспорядки в рамках Первой русской революции. В это время император Николай II под давлением мятежников-революционеров и части заинтересованного окружения издаёт Манифест об учреждении российского парламента – Государственной думы. Однако революционерам этой уступки со стороны царя было мало, они требовали большего.
Находясь в бурлящем Севастополе, Шмидт выступает на митингах социалистов и ведёт антиправительственную пропаганду. Шмидт не примыкает ни к одной из партий, однако контактирует с представителями некоторых из них, в частности, с Бундом (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России). Он проникается левыми идеями и называет себя «внепартийным социалистом». Шмидт создаёт свою партию, он называет её «Союз офицеров — друзей народа». В партии Шмидта числился только один человек – сам лейтенант Шмидт.
Он выступает на митингах, периодически с ним случаются припадки (некоторые – непосредственно во время выступлений). Однако Шмидта замечают, его начинают узнавать мятежные толпы, его приветствуют и признают одним из руководителей Севастопольского восстания. Пожалуй, Шмидт нашёл своё призвание – быть лидером толпы, работать общественным активистом.
В октябре 1905 года отдельные забастовки в разных городах России перерастают во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку. 17 октября Николай II идёт на очередные уступки и издаёт новый законодательный акт - Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка. Этим Манифестом царь учреждал парламент, а также провозглашал и предоставлял следующие политические права и свободы: свободу совести, свободу слова, свободу собраний, свободу союзов и неприкосновенность личности. Революционеры не поверили в добрую волю царя и ответили на его Высочайший Манифест издевательской частушкой:

Царь испугался –
Издал манифест:
Мёртвым - свободу,
Живых – под арест.

Но не только частушками отвечали властям революционеры. Они вновь вывели на улицы толпы людей, призывая к продолжению бесчинств. В Севастополе многотысячная демонстрация осадила городскую думу, куда из толпы были направлены делегаты. Затем толпа двинулась к зданию тюрьмы, где состоялся очередной митинг. Одним из выступавших на этом митинге был Шмидт. Как и другие активисты, он требовал освободить политических заключённых, которые накануне были заключены в тюрьму. Правительственные войска открыли огонь по толпе, при этом были убиты восемь человек, десятки ранены.
Шмидта потрясла эта расправа над народом. Он обратился в городскую думу с требованием наказать виновных в убийстве митингующих. Шмидт присутствовал на заседании городской думы в качестве одного из «делегатов от народа». Под давлением «делегатов от народа» городская дума приняла решение о создании в Севастополе «народной милиции».
Вот как отзывался о Шмидте учитель истории из фильма «Доживём до понедельника»:

«Пётр Петрович Шмидт был противник кровопролития. Как Иван Карамазов у Достоевского, он отвергал всеобщую гармонию, если в основе её положен хоть один замученный ребёнок. Всё не верил, не хотел верить, что язык пулемётов и картечи – единственно возможный язык переговоров с царём. Бескровная гармония…
Наивно? Да. Ошибочно? Да. Но я приглашаю всех вас не рубить с плеча, а почувствовать высокую себестоимость этих ошибок».

Вообще-то, ещё до восстания на крейсере «Очаков» уже можно было «почувствовать высокую себестоимость ошибок» Шмидта. Будучи противником кровопролития, Шмидт занимался тем, что вместе с другими мятежниками-революционерами вёл дело именно к кровопролитию, провоцируя власти на применение силы по отношению к демонстрантам.
Кроме того, лейтенант Шмидт наверняка почувствовал себя мессией и стал грезить об отделении от России её южных территорий. Он планировал воплотить сценарий Южнорусской социалистической республики, президентом которой будет, конечно же, он – Пётр Петрович Шмидт.
Смута, каковой являлась Первая русская революция, всколыхнула всё общество, подняла с его дна всякую муть, в том числе – жуликов, проходимцев, демагогов, шизофреников и геополитических фантазёров. Во время Первой русской революции 1905-1907 г.г. на просторах Российской империи возникло, как минимум, полтора десятка разнообразных «республик»: Новороссийская, Читинская, Марковская, Сочинская, Заглебьевская и т.д. Они просуществовали короткое время и были раздавлены царскими войсками. Вполне возможно, что если бы обстоятельства сложились иначе, Шмидту вполне удалось бы объявить о создании Южнорусской социалистической республики во главе с собой. Но финал гипотетической «республики Шмидта» был бы точно таким, как и у других сепаратистских проектов этого исторического периода.

МЯТЕЖНИК

Мечты Шмидта о Южнорусской республики так и остались мечтами.
Восстание в Севастополе продолжалось. Среди восставших уже имелись погибшие. Мятежники организовали масштабную церемонию предания земле тел героев революции. На похоронах Шмидт произнёс эмоциональную речь. В историю она вошла, как «клятва Шмидта»:

«У гроба подобает творить одни молитвы. Но да уподобятся молитве слова любви и святой клятвы, которую я хочу произнести здесь вместе с вами. Души усопших смотрят на нас и вопрошают безмолвно: «Что же вы сделаете с этим благом, которого мы лишены навсегда? Как вы воспользуетесь свободой? Можете ли вы обещать нам, что мы последние жертвы произвола?» И мы должны успокоить смятенные души усопших, мы должны поклясться им в этом. Клянёмся им в том, что мы никогда не уступим ни одной пяди завоёванных нами человеческих прав. Клянусь! Клянёмся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим на сохранение нашей свободы. Клянусь! Клянёмся им в том, что свою общественную работу мы всю отдадим на благо рабочего неимущего люда. Клянёмся им в том, что между нами не будет ни еврея, ни армянина, ни поляка, ни татарина, а что все мы отныне будем равные и свободные братья великой свободной России. Клянёмся им в том, что мы доведём их дело до конца и добьёмся всеобщего избирательного права. Клянусь!».

После этого Шмидт был арестован за антиправительственную пропаганду. Однако в Севастополе к тому времени царил форменный бардак. Шмидт просидел под арестом какое-то время, после чего его перевели в госпиталь вследствие ухудшения здоровья. Спустя две недели после ареста он просто вышел из госпиталя и отправился по своим делам в город – часовые, охранявшие мятежника, на посту отсутствовали.
Тем временем Севастополь бастовал. Социалисты сформировали Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов (председатель – публицист Иван Вороницын), в который избрали и Петра Шмидта – «пожизненным депутатом». Флотское руководство спохватилось: Шмидт-то, оказывается, до сих пор числится офицером флота! Седьмого ноября 1905 года Шмидта увольняют от службы. Несмотря на существующий порядок при увольнении офицера присваивать ему следующий чин, Шмидта уволили со службы не капитаном 2-го ранга, а лейтенантом. Однако Шмидт плевал на ранги, звания и морские законы: он заказывает себе форму кавторанга.
К тому времени в Севастополь возвращается старый знакомый Шмидта - главный командир Черноморского флота контр-адмирал Григорий Чухнин, очень не любивший полубезумного сенаторского племянника. Чухнин вводит в городе военное положение, однако мятежники не унимаются.
Часть севастопольских матросов, обработанная революционными агитаторами, восстала и обратила оружие против собственных офицеров. Штабс-капитан Августин Штейн был убит одним из мятежных матросов. Контр-адмирал Чухнин отправляет царю телеграмму: «Матросы, вероятно, поставят какие-нибудь условия, которым придется подчиниться или распустить флот». Восставшие матросы, солдаты и горожане выдвинули ряд требований: созыв Учредительного собрания, установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключённых, отмена смертной казни, отмена военного положения, уменьшение срока военной службы.
13 ноября 1905 года в Севастополе начинается всеобщая забастовка. К Шмидту является депутатская комиссия матросов и солдат, они просят лейтенанта возглавить восстание. Для этого ему следует явиться на крейсер «Очаков», с которого были изгнаны все офицеры. Шмидт соглашается и уже на следующий день оказывается на борту «Очакова», который являлся центром севастопольского мятежа. Таким образом, Шмидт становится единственным морским офицером, поддержавшим восставших.
Прибыв на «Очаков», Шмидт собрал команду корабля и заявил следующее:

«Я приехал к вам, так как офицеры от вас съехали, и поэтому вступаю в командование вами, а также всем Черноморским флотом. Завтра я подпишу об этом сигнал. Москва и весь русский народ со мною согласны. Одесса и Ялта дадут нам все необходимое для всего флота, который завтра примкнёт к нам, а также крепость и войска, по условному сигналу подъемом красного флага, который я подыму завтра в 8 часов утра».

Матросы встретили эти слова Шмидта раскатистым «ура!». Руководитель восстания приказал дать сигнал: «Командую флотом. Шмидт». Разумеется, это был блеф, поскольку флотом Шмидт не командовал, да и не мог этого сделать даже при большом желании. Однако восставшим удалось захватить часть севастопольских казарм, а также двенадцать кораблей, в том числе и броненосный крейсер «Пантелеймон» (бывший «Потёмкин»). Шмидт приказал арестовать всех офицеров «Пантелеймона», после чего обратился к ним с речью:

«В Севастополе, собраны лучшие революционные силы. Меня поддерживает весь свет. Ялта даром снабжает меня провизией. Ни одна из обещанных свобод не осуществлена до сих пор. Государственная Дума – это пощёчина для нас. Теперь я решил действовать, опираясь на войска, флот и крепость, которые мне все верны. Я потребую от Царя немедленного созыва Учредительного собрания. В случае отказа, я отрежу Крым, пошлю своих сапёров построить батареи на Перекопском перешейке, и тогда, опираясь на Россию, которая меня поддержит всеобщей забастовкой, буду требовать, просить я уже устал, выполнение условий от Царя. Крымский полуостров образует за это время республику, в которой я буду президентом и командующим Черноморским флотом. Царь мне нужен потому, что без него тёмная масса за мной не пойдет. Мне мешают казаки, поэтому я объявил, что за каждый удар нагайкой я буду вешать по очереди одного из вас, и моих заложников, которых у меня до ста человек. Когда казаки мне будут выданы, то я заключу их в трюме «Очакова», «Прута» и «Днестра» и отвезу в Одессу, где будет устроен народный праздник. Казаки будут выставлены у позорного столба и каждый сможет высказывать им в лицо всю гнусность их поведения. В матросские требования я включил экономические нужды, так как знал, что без этого они за мной не пойдут, но я и депутаты матросы смеялись над ними. Для меня единственная цель – требования политические».

Мятеж Шмидта пробуксовывал, далеко не все корабли подчинились ему после по первому требованию. Например, с миноносца «Свирепый» Шмидту кричали так: «Мы служим Царю и Отечеству, а ты, разбойник, заставляешь себе служить!». Мятежный лейтенант решил действовать террористическими методами: он объявил пленных офицеров заложниками и угрожал им смертью в случае невыполнения его требований.
Утром 15 ноября Шмидт поднял на «Очакове» красный флаг и отправил царю телеграмму следующего содержания:

«Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от Вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более Вашим министрам. Командующий флотом П. Шмидт».

Ответа от государя Шмидт не дождался; говорят, что Николай II этой телеграммы так и не получил. На «Очакове» вместе с Петром Шмидтом присутствовал и его сын Евгений. Шмидт истерил, он понял, что восстание провалено: «Кругом рабы! Будь проклят, рабский город! Уйдём отсюда в Одессу, в Феодосию, куда угодно!». Мятежный лейтенант объявил властям, что «Очаков» откроет огонь по минному транспорту «Буг», который стоял в Южной бухте с грузом мин. Если бы Шмидт реализовал эту угрозу, взрыв «Буга» означал бы уничтожение всего, что находилось в окрестностях Южной бухты: казарм и жилых домов, кораблей и заводских построек. При этом наверняка погибли бы сотни людей. Чтобы не допустить этого, контр-адмирал Чухнин приказал затопить миноносец «Буг», что было немедленно исполнено. После этого власти предложили мятежникам сдаться. Восставшие ответили отказом. Чухнин приказал открыть огонь по «Очакову» и другим мятежным кораблям, а также по казармам, охваченным мятежом.
Ответного огня мятежники почти не вели. Многие матросы «Очакова» при первых выстрелах бросились за борт и поплыли к берегу. Вместе с ними прыгнули в воду оба Шмидта – Пётр и 16-летний Евгений. Мятеж был подавлен. Власти взяли в плен несколько тысяч восставших. Руководители мятежа были арестованы. Арестовали также и сына лейтенанта Шмидта. Крейсер «Очаков» был подожжён многочисленными попаданиями, пожар на корабле продолжался два дня. Количество жертв подавления мятежа остаётся неизвестным: цифры разнятся от нескольких десятков до нескольких сотен погибших.
Шмидта и других зачинщиков мятежа отвезли в крепость Очаков и поместили в тюрьму. Евгения Шмидта продержали за решёткой сорок дней, после чего отпустили, как несовершеннолетнего. Ида Ризберг, узнав о случившемся, бросилась в Очаков и выпросила несколько свиданий со Шмидтом.
В начале февраля состоялся суд над Шмидтом и другими участниками мятежа. Влиятельный дядя-сенатор уже ничем не мог помочь своему расшалившемуся на всю империю племяннику. Шалости Шмидта зашли слишком далеко и приняли кровавый и страшный оборот. Военный суд приговорил лейтенанта П.П. Шмидта, кондуктора С.П. Частника, комендора Н.Г. Антоненко и машиниста 2-й статьи А.И. Гладкова к расстрелу. Остальных мятежников наказали следующим образом: 14 человек были приговорены к бессрочной каторге, 103 человека — к каторжным работам, 151 человек направлен в дисциплинарные части, более тысячи человек наказали без суда.
Выступая на суде с последним словом, Шмидт сказал:

«Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения пережитых лет. А впереди я вижу молодую, обновленную, счастливую Россию».

Накануне казни Шмидт написал Иде Ризберг последнюю записку:

«Прощай, Зинаида! Сегодня принял приговор в окончательной форме, вероятно, до казни осталось дней 7-8. Спасибо тебе, что приехала облегчить мне последние дни. Живи, Зинаида. ...Люби жизнь по-прежнему... Иду на смерть бодро, радостно и торжественно. Еще раз благодарю тебя за те полгода жизни-переписки и за твой приезд. Обнимаю тебя, живи, будь счастлива. Я счастлив, что исполнил свой долг. И, может быть, прожил недаром».

Изначально суд приговорил Шмидта к повешению. Подобный способ казни морского офицера был бы позором для него и для всего флота. Повешение заменили расстрелом. Шестого марта 1906 года Шмидт, Частник, Антоненко и Гладков были расстреляны на острове Березань. В расстреле мятежников принимал участие и сокурсник Шмидта по морскому училищу капитан-лейтенант Михаил Ставраки. Шмидту на момент казни исполнилось 39 лет.
Расстрелянных похоронили на месте казни. Однако на этом история со Шмидтом не закончилась.

ПАМЯТНИК

В феврале 1917 года в России произошла ещё одна революция, на этот раз – удачная для затевавших её. Империя рухнула, на её обломках учреждалась демократическая республика. Новой власти нужны были новые герои; желательно – герои-мученики, погибшие от рук царских сатрапов. Расстрелянный лейтенант Шмидт подходил для роли нового героя как никто другой. По приказу командующего Черноморским флотом вице-адмирала Александра Колчака останки Шмидта и его соратников были привезены в Севастополь и похоронены в Покровском соборе. В мае 1917 года в Севастополь приехал председатель Временного правительства Александр Керенский, который возложил на могилу Шмидта офицерский Георгиевский крест.
В 1923 году прах Шмидта и его соратников по «Очакову» захоронили на севастопольском кладбище Коммунаров. На могиле поставили памятник – искусственную скалу, на которой выбили надпись:

«Здесь лежат вожди моряков Черноморского флота в ноябрьские дни 1905 года: лейтенант Шмидт, машинист Гладков, командор Антоненко и кондуктор Частник, расстрелянные правительством царя Николая II на острове Березани 6-19/III 1906».

Именем Шмидта в Советским Союзе были названы улицы во многих городах, открыты музеи, мемориальные таблички. В Бердянске функционирует дом-музей лейтенанта Шмидта; в парке, который назван в честь его отца, установлен бюст герою революции.

СУДЬБЫ

Осталось посмотреть, как сложились судьбы других фигурантов этой истории:

- Шмидт Владимир Петрович, дядя героя – умер в 1909 году, похоронен в склепе Владимирского собора Севастополя;

- Шмидт Владимир Петрович, единокровный брат героя – был морским офицером, принимал участие в русско-японской войне. После мятежа на «Очакове», чтобы отмежеваться от опозорившего семью братца, изменил фамилию на Шмитт. Принимал участие в Первой мировой войне. Служил в Вооружённых Силах Юга России у барона Врангеля. В 1920 году бежал в Константинополь, затем переехал в США. С 1925 года - гидрограф и океанограф в Нью-Йорке, преподаватель Колумбийского университета. С 1926 года - председатель Правления и Президент Корпорации Прихода русского Храма Христа Спасителя в Нью-Йорке. Умер в 1965 году. Похоронен на кладбище Свято-Тихоновского монастыря (Саунт Канаан, Пенсильвания);

- Шмидт Евгений Петрович, сын героя – после событий на «Очакове» учился в Санкт-Петербургском технологическом институте, окончил Петроградскую школу прапорщиков инженерных войск. Принимал участие в Гражданской войне на стороне белых. Бежал в Турцию, затем в Чехословакию. В 1930 году переехал во Францию. До конца своей жизни сын лейтенанта Шмидта пытался найти ответ на терзавшие его вопросы: ««За что ты погиб, отец? Неужели для того, чтобы твой сын увидел, как рушатся устои тысячелетнего государства, расшатанные подлыми руками наемных убийц, растлителей своего народа?». Евгений Шмидт умер в Париже в 1951 году;

- Ставраки Михаил Михайлович, друг и сокурсник героя – служил на флоте, работал смотрителем Ай-Тодорского маяка. Служил у Врангеля, после разгрома Юга России бежал в Грузию, где до 1921 года у власти находилось меньшевистское правительство. После падения правительства меньшевиков и образования Грузинской ССР Ставраки вступил в РКП(б), однако вскоре был исключён из партии «за сокрытие дворянского происхождения». Работал смотрителем Батумского маяка. В 1922 году был арестован, как участник расстрела Шмидта. Приговорён к смертной казни, расстрелян в 1923 году. Верховный Суд РФ посмертно реабилитировал Михаила Ставраки в 2013 году;

- Чухнин Григорий Павлович, командир героя – в среде революционеров и им сочувствующих приобрёл репутацию карателя, сатрапа и вешателя. Уже в январе 1906 года на жизнь Чухнина покушалась Екатерина Измайлович, член боевой организации эсеров. Она выстрелила в контр-адмирала, пули угодили ему в живот и плечо. Адмирал остался жив.
Однако революционеры приговорили Чухнина к смертной казни, а значит, контр-адмирала следовало убить в любом случае. В июне 1906 года Чухнин был застрелен на своей даче неизвестным убийцей, которого подготовил руководитель подпольной боевой организации партии эсеров Борис Савинков. Чухнин похоронен во Владимирском соборе Севастополя;

- Иван Петрович Вороницын, председатель Севастопольского Совета, членом которого был Шмидт – при подавлении восстания был арестован, приговорён к бессрочной каторге. До Февральской революции отбывал заключение в царских тюрьмах. После Февраля возглавлял меньшевистскую организацию Житомира, был членом делегации партии меньшевиков в Центральной Раде. После Брестского мира был арестован немцами и вывезен в Германию, где содержался в концлагере. После ноябрьской революции (1918 г.) в Германии был освобождён, вернулся в Житомир, занимал пост городского головы. После победы Советской власти был выслан на три года в Пермский край. После ссылки был восстановлен в правах, занимался литературной работой, заведовал технической библиотекой на одном из военных заводов. В 1937 году Вороницына арестовали, обвинили в диверсионной деятельности, приговорили к смертной казни. Расстрелян в 1938 году в возрасте 52 лет;

- Ризберг Зинаида (Ида) Ивановна, возлюбленная героя – в 1917 году вышла замуж за киевского профессора Русецкого. В 1922 году написала книгу о Петре Шмидте – «Лейтенант П.П. Шмидт. Письма, воспоминания, документы». Выступала на творческих вечерах в качестве революционной подруги лейтенанта Шмидта. По мотивам книги Иды Ризберг был снят фильм «Почтовый роман» (1969 г.). Умерла в 1961 году, похоронена на Ваганьковском кладбище;

- бронепалубный крейсер «Очаков», прославивший героя, - в ходе подавления мятежа получил многочисленные повреждения. Корабль восстанавливали более трёх лет. В 1907 г. переименован в «Кагул». В марте 1917 года крейсеру вернули прежнее название – «Очаков». В мае 1918 года захвачен немцами, включён в состав военно-морских сил Германии на Чёрном море. В ноябре 1918 года захвачен англо-французскими войсками и передан в состав военно-морских сил Юга России. В 1919 году получает название «Генерал Корнилов». Корабль участвовал в операциях врангелевского флота. В ноябре 1920 года крейсер покидает Крым и совершает переход в Бизерту (Тунис), после чего был интернирован французскими властями. До 1924 года состоял в Русской эскадре. В 1933 году корабль порезали на металлолом.

ЭПИЛОГ

Такой была жизнь лейтенанта Петра Петровича Шмидта. Являлся ли Шмидт «умницей», как уверял своих учеников и зрителей один из героев советского фильма? Думаю, вряд ли можно назвать психопата и неудачника Шмидта умницей. Гуманистом он тоже не был, поскольку его безрассудные и попросту безумные действия привели к гибели сначала восьми, а затем – десятков (или даже сотен) человек. Лейтенант Шмидт прожил странную жизнь, полную несуразностей, глупых и смешных поступков, позорных и гнусных эпизодов. Он портил жизнь и нервы не только себе, но и окружающим: отцу, жене, сыну, брату, сослуживцам, подчинённым. «Умница» Шмидт с самого детства был постоянным источником проблем. Он плохо уживался с людьми, часто скандалил, нарывался на грубость и грубил сам.
В советское время образ Шмидта хоть и превозносился пропагандонами Агитпропа, однако подробностей о его жизни общедоступная литература сообщать не спешила. Насколько мне известно, даже в серии ЖЗЛ не была издана книга об этом герое революции. Он был странен и неудобен для всех:
для своей семьи, для царской власти, для власти Советов. Да и в наше время Шмидт мало кому по-настоящему интересен и важен. Монархисты-имперцы его наверняка проклинают, декоммунизаторы наверняка хотели бы стереть всякую память о нём. Шмидт был, есть и будет неудобным героем, странным историческим персонажем.
Лейтенанта Петра Шмидта, героя Первой русской революции, можно запросто причислить к славной когорте фриков отечественной истории. Если бы он ограничился только скандалами на службе и бестолковыми полётами на воздушных шарах – о фрике Шмидте, пожалуй, никто и никогда не узнал бы. Участие в Севастопольском восстании 1905 года обессмертило имя этого «шизофреника с манией величия». А Ильф с Петровым вписали имя Шмидта в анналы литературы.
И теперь нам никуда не деться от такого несуразного героя.
А всё потому, что какие у нас герои – таковы и мы.
И наоборот.

Напрасно в годы хаоса
Искать конца благого.
Одним карать и каяться,
Другим - кончать Голгофой.

Как вы, я - часть великого
Перемещенья сроков,
И я приму ваш приговор
Без гнева и упрёка.

Наверно, вы не дрогнете,
Сметая человека.
Что ж, мученики догмата,
Вы тоже - жертвы века.

Я тридцать лет вынашивал
Любовь к родному краю,
И снисхожденья вашего
Не жду и не теряю.

(из поэмы Бориса Пастернака «Лейтенант Шмидт»)