Рассказ о ничегонедумании

Это сравни с тем, как для писателя пустой лист бумажный заправленный в машинку механично-ручного пользования, или дюймовость неопределенная экранная с тем же белым искусственным листом бумажным, только на нем уже будет мельканием кол вертикальный цветом определенно-заданным.
Стул из подручно-изготовленного и по эстетически-вкусовым признакам приобретённого, необязательно четырехпалого к полу прилегания, тем не менее.
Стол или поверхность горизонтальная на которой умастится та машинка звеняще-отбивающая буквосложение мыслей течения, если, или же черный приплюснутый ящик с модно-популярной эмблематикой статусаговорения, уверенно, любимая керамико-стеклянная утварь вместилище разного содержания для поддержания, или расслабления, или проталкивания тугости словопения через механическое пальцев взаимодействия во имя творения чего то грандиозного.
Тупление-исступление. Вот сидится на поверхности ровно перпендикулярно, почесывается граблевой конечностью затыльная дольная часть волосатого черепа в поисках или задумчивого вытягивания хоть какой либо начально-заглавной буковки начинания повествования еще неопределенного. Пошкрябывается бородато-подбородочная или выбритость свежая нижней челюсти, пробегая ротовую полость, через протягиваясь к аппаратам слуховым разной принадлежности сторонней, далее направленность к височным седовласости, плавно забегающе на выступающий морщинистый, после сползая к носовой удлиненности и снова к мыслительной роденовской позе задумчивости. Не пишется, вернее не думается, точнее не летается мыслями в нужном направленческом вдохновении. Хм.
Перенеслась масса телесная состоящая из кожи, костей да мяса во внутренне-провинциальную клочк'овость двор'овой природы, уселась и выдохлась, тут о воздухе пускания из лёгких при обширном вдохе, задумалась подняв глаза из под бровья-лобья через шлакоблочность гаражную, шиферной настильности оплетенной бругмансией огненной (ремарочка: незнание названия побудило поиски сетевой пытливости по форме описания цветочного создания, даже и не предполагалось, что некоторые из его семейства - носители веществ побуждающих тонкую психику, а автору думается, вернее доходит идея зажженной лампочкой, от того то видать и пчелы под кайфом на землю падают в неком нектарном экстазе, повалявшись очухавшись летят далее, вот так прозрение накрыло озарение - взаимосвязь веществ в имеющих телоорганизацию нектаропотребления по трубам собирательным наших насекомых братьев) в высь без 'облаков, зато с птичьим ласточкиным визгом парения, занятное музыкальное произведение - помесь визга младенческого, тонко-волнистой машинной сигнализации с присутствующими отголосками некого скрежета металлопощелкивания деталевзаимодействия при тесном друг с другом общении, отвлекло внимание, значит, смотрится в оба красиво-желанными перелива изумрудного на цветуще-пахнущее действо и буйство зелени в танце музыкальных крылатых, безветренно, зато ароматно-сумбурненько, зачесалась лопаточность под футболкой, левая, снова задумалось, что же не пишется и на ум с языком ничего не приходит и не ложится то, тем более, снова в синеву запустился взглядом по'ту- или отстраненным. Да что же оно тупится?!
Кафельная пластичность уже приняла мягкость пятой т'очковости, затекла обабулочность тазовая с коленным параллельным составом, животность п'уповая заговорила, муравьиная пупырочность по телу проступила, заложилось левость хрящевой ухости, зачесалась седьмая позвоночность кожная, тыльность пяты правой, левой подколенность сервизной чашечки, а автору все никак не удавалось вычленить на бумагу ни капли чернильной бязи. Да что это за беспределье несуразное?!
Всталось, походилось вперед по тротуарной серости бетонной клади с зеленью не то бурьянной, не то травости правной проросшей и силу набравшей сквозь линейность допустимую, потому что дождьлилось да и поливалось утро-вечера без премудрости, для свежести и сбития температурности погоды жаркости. Дотёпалось до калитности железовыкрашенной в цвет неподберивыразительность, помесь таксы породности со старым школьным цвета линолеумом, не задержалось зрительно, перебежали на розы колючесть шипную вымаханную до перекрытия дома крышости, не любится колючесть, кожу да одеяния выхватывала до крови с дырами, вот дура дикая, обрати видите ли на нее внимание, щас, не то ли побежало мое на к вам свидание, ладно, не о вас, высочество порой неаргументированно-напыщенное, писаке не думается, ему не пишется, да в конце концов, что за безобразие?!
Достался шланг поливочный старостью резины потерто-зачюханный, размотался наполную в метровость двадцатости с некой сантиметровостью недосчитанно-превышающей, рычагом противочасовости раскрутилось и зажурчало с прокашливанием и проталкиванием, передние выпихивались поступающими каплями настырности набирающие разгон давлением, вырвалось, полилась водица на волю сквозь лучи невидимые солнечные, туш'а пыл летний июлевский, состояние трансовой коматозности, поливается, но напрочь не думается, заколдовщина прям какая то необъяснимая.
Плюётся не в потолок, "на", "или", в мозговой лабораторной распределения вымысел, шутка, аллегория, фантазия, происки воображения играют в классики с техническими знаниями, память в отпуске для вытягивания нити хоть одной зацепочки ради интереса клубка разматывания, эмоции во сне продлёнческом, словом, пусто в скворечнике, все на островах в гамаках качаются посасывая пина коладу через трубочку, предатели, оставили оболочку ходячую вертикально без, а без чего, задумалось, без совести, и ее куда то видимо позвали своячники себячины какой то разновидности и национальной принадлежности, вот ироды акаянные, посеяли панику, да нет, и ее куда то двинуло на велике детском крутить педалики гудя в клаксон зеленый лимончик, да что ж это делается, вернее не происходит то, вообще беспредельщина полная!
Снова репка волосатая правой грабельностью подзатылочно обходит владения, дааа, негусто полюшко творящего воображения, обедня, да и в пообок монастыре с церквушкой сто'ящей, звонарь собирает трудящихся "во имя и славу", что ж, понесли и мы одноглавые себя двуногого в двери входные через прихожую в комнату обеднюю. Таак, что во тарель накладывать будем - овощи в кубики изрубленные на огне подержанные в соке собственном утопленные - какофония, не слово, антоним - кулинарное шедевра произведение. Вскипятили цветочность чайную, траву зелёную кустарную окропили льющимся паром, настояли отварное зелье расслабляющее, думу думалось и гадалось, задумчиво сахар в шоколаде по деснам втирая, причмокивая, поставляя глюкозное содержание эйфории по эпителиальному ковролину в надежде на штурмовое взятие бастилии нейронной связи для зажигания свечей аккумуляторных мозгодвигателя, пыр пыр, ага выкуси, по-прежнему белый свет стоит, заливается гоготом надрывающегося кола исчезающе-появляющегося, вот уж этот, особняк торчащий, так бы и выписать подзатыльник, чтобы мордой ровной на пузо к земле примагнитился, стоит издеваясь подмигивает, дрыщ односкелетно-костлявый.
Быстротечность стрелок заглатывала не выплевывая, тщательно пережевывая деликатесного приготовление на огне медленном, придавая процессу обжаривания на яркости сливочной до кожицы золотистости, нет, хотя и его, - мозг и его деятельность в этот день, точнее, его безосновательность к отказу творению, не укладывалась в достаточную пустотелость головной костлявости авторской. Где содержание, где основание, где поэтичность выражения словопения на крыше этажности невероятности вдохновения оперения в полётность изваяния, где? Ну где? Ну вот где же? Эхом лишь вопросительность знаковая конем утвердительной точкой ходовки спертости по полю непаханному внутренности сознания отражалась звонкостью колокольной - "пусто! К тому же дупель!"
Всё постепенно, автором во мгновение с потерей пространства и времени обрушением неувесистым, но очевидностью неоспоримой, приперев к стенке "должное написание отсутствует", зашёл гостем незваным, всеми понятно-пришедший вечер, представился и без стука, так вломился, и сверху донизу, - "все ясно, еще один…"
Кустарность мясистая опыленной цветочностью  оживилась в предавании гласности закулисного происхождения объектов еще неопознанного движения, в ней, помеж. Тыняется автор отсутствующий, натуралист-любитель присутствует в кулуарах природности в поисках улик исчезновения озарения с места преступления до того не являющееся - листа печатного.
Завёлся шпион иголочный с носом буратинным во все совающий, прихлебатель жаждой утомленный на пойло притопанный, нос и рот в миске утопленные для изъятия воды прохладной свежести, хитро-шустрый щур малый к'олющийся. Благо глазастость фонариево-лучистая залила просвет нацеленно-рассеивающий, тот со своими зеньками красными за кустами хвост и попрятал, сверкали бегом-следом ногтевые пяточки, обнаружен, рассекречен, на суд вечерний в ночь перекатывающий представлен. Ладненько, поугасла заинтересованность передвижения пункта с колючками перевалочного, ут'опали, продлеваем часы медитирования поисков осязания дум светлых формотворческих.
Раскачалась древость плод'овая, только воображение осталось нетронуто, в голове безветренная непошелохненость, полная, даже сверчковатость и то не задерживается, допекла неопределённость происходящего неписания, прям до ужаса, до коленной дрожживидности, до пяты страшности, до зуда пятойточности, до перетёра эмали зубатости, до отсутствия пароиспускания ноздрекотелочного, до волосяного дыбонестояния, плешь проел лист пустующий с меркающим к'олом наглости одинокоцарящего в белом правлении, узурпаторство, долой монархия отсутствующая, виват перо-к'истевая, творящая!
*(Я себя сделал)