Он, единственный и с ним истина

      

     В диалоге Платона "Федон", Сократ произносит "формулу", даёт формулировку, которая не является определением или рассуждением, но является прямой констатацией духовного факта, пронзительным "умным видением" свободного человека - нет никакого большинства, есть всегда один, единственный, а вместе с ним истина. Это "он - стоящий в истине" (может быть философ, но не обязательно) или же истина, стоящая, утверждающая себя в его индивидуальном акте. Нечто похожее на вопрос к Христу - "что есть истина?" и полученный странный ответ - "я - есть истина". Но как это понимать? Может быть так, как мы приучили себя понимать в нашем современном обществе?! То есть у каждого "своя" истина?!
     Мы знаем, что со временем, сократовскую формулировку существенно переврут, извратят, "подправят", и Макс Штирнер, выражая новую тенденцию, в своём учении провозгласит - "единственный и ЕГО истина" - то есть скажет о том же самом почти правильно, почти верно, затемняя однако и затушёвывая это важное "почти".
     На самом деле - не ЕГО истина, как приучили нас, не истина его индивидуальности, а С НИМ истина - человек таков, что "с ним" истина. Не я таков, какой я есть и в этом истина - а я таков, что СО МНОЙ ИСТИНА.
     Сократ вздрогнул бы от нового перефразирования. А оно свершилось.
  Являются ли несовместимыми обе эти парадигмы? Несомненно, потому что они несут с собой совершенно различные концепции индивидуального.
    В нашей современной концепции индивидуальность просто "есть" как некоторая данность, природная или общественная не суть важно, обычно подразумевается и та, и другая. И если к такой индивидуальности применяется выражение "проблемность", если она не всего лишь описывается с разных своих сторон, то всё равно, такая "проблемность" причисляется к причинно-следственным связям всё той же самой общей природы человека или общей природы его культуры. Нигде нет и речи о свободе. Можно сказать, нет речи о трансцендентальном, но трансцендентальное само зиждется на разрыве с наличным бытием, поэтому точнее говорить - нигде с такой позицией, как у нас, не ведётся даже речи о свободе и бытии человека.
Наша истина сама оказывается не свободной, а привязанной - если не к объективным фактам опыта и науки, так к субъективным данным конкретного индивида. Наша истина - "на помочах", "на привязи", ей не дают отлететь - она не танцует, она не знает хаоса. Наш индивид обладает ею с такой же наглостью, с какой наглостью обладает ею и эмпирическая реальность, и социально-культурные формы общества.

    Об этом ли говорил Сократ? Вовсе нет.
    Сократ говорил о том, что индивидуальность должна СТАТЬ В ИСТИНЕ.
Расправить в истине свои крылья. Сократ говорил о том, что ничего не дано, а то, что вы принимаете за данность не является реальностью.
    Не у каждого своё мнение, свой вкус, свои взгляды, своя красота то бишь своя правда, а - родись в истине, родись в красоте, родись в правде. Не я имею, потому что я дан самому себе, а - я дан самому себе лишь в истине и красоте, лишь в добре.
    Ложь, что я дан самому себе потому что живу, жить - мало; нужно ещё и не жить, - умереть для многих вещей, чтобы снова жить подлинно и индивидуально. Там, где вы видите жизнь индивида, на самом деле под маркой не существенных различий, осуществляется жизнь стада.
    Ответ на вопль "я - индивидуален" только один - "нет в тебе никакой индивидуальности, она ещё не стала".
    Жёстко? Жестоко? - Конечно. Беспощадно.
    "Человеческое, слишком человеческое" не принимает такой ответ.
 "Слишком человеческое" не понимает, что речь идёт о формуле, идеале, идеи - образце, о направлении. О таком направлении, в котором совершенно невозможно, а потому и единственно возможно свершиться. Но "слишком человеческое" ищет задач без разрывов, поскольку сократовская задача для него "немыслима". И чем больше, это "слишком человеческое" наращивает себя, тем хуже оно слышит о чём вообще ему говорят.