Мальчик

Где твои кудри? О, мальчик прекрасный,
озеро-глазый и с чувственным ртом,
серой шинелию стан твой обвязан...
В памяти юной оставь на потом

шепот листвы и манящие звуки
Штрауса вальса в саду городском...
Девичий смех, Ее нежные руки
в сердце сокрой под надежды замком...

Чуткие губы твои не узнали
терпкость вина груди белой Ее…
Черное небо охрипшим рыданьем
заполонило беды воронье…

Черное небо скрипит сапогами.
Черное небо гудит над тобой.
Черное небо и черное пламя
слепо вершат черный замысел свой...

...Перед той битвой, в ночи душной, шепот
(нет, не Ее — милосердной Другой)
жарким томленьем смирит сердца ропот,
в страсти купели омоет душой.

Словно дождинки в палящее лето
эти касанья рук нежных других
раздрапируют пологи запрета,
в черной ночи станут раем двоих.

И на груди у Другой до рассвета
сладкие, дивные сны о былом
крепким вином прочь ушедшего лета
хмельно сокроют, что в мире твоем

в длинном плаще ровной поступью, тенью,
Дева войны, шаг печатая свой
к бездне разверстой, в кровавых ступенях,
роты ведет в предначертанный бой.

Дева печали, сестра состраданья,
грезя свысока душ юных моря,
ведает в этих неровных дыханьях
смертных вопрос: «Боже, жизнь была зря?...

Зря нам в глаза те озера светили
невыразимой небес синевы —
очи единственных, очи любимых,
рук чьих робели дотронуться мы?

Зря мы краснели волною смятенья,
жадно внимая дыханью Ее?
Зря соловьиное дивное пенье
сердце сжимало? Судьбы воронье

в путь нас последний теперь провожает,
стелет дорогу в иное ничто...
Все, что мечталось, туманами тает...
Все, что любилось, в несбывность ушло...»

...Пули своей не услышал ты звона...
Небо кричит миллионами птиц...
Только сереют в бескрайних просторах
очи-озера в недвижьи ресниц...

Июль 2020