32

С пронзительным криком Слэппи открыл глаза и моргнул. Дернувшись, сел. Он дрожал всем телом. Его деревянные челюсти постукивали. Он пытался проморгаться, так как глаза его залил резкий свет.

«Я что, мертв? — подумал он. — Так вот, значит, на что это похоже…»

Бесформенные пятна приобрели резкость. Комната. Знакомая комната.

Он узнал стул. Гримировальный столик с запыленным мутным зеркалом. Металлический сундучок, стоящий у стены с потрескавшейся штукатуркой.

Гримерка? У Слэппи отвалилась челюсть.

«Я что, снова в театральной гримуборной?»

В поле его зрения вплыл наклонившийся над ним Джимми О'Джеймс:

— Слэппи?

Слэппи лишь таращился на него, не в силах произнести ни слова.

— Слэппи? Ты в порядке? — спросил Джимми. — Что с тобой? Почему ты так извивался? Ты без конца кричал во сне.

Слэппи опять моргнул.

— Я… Кажется, мне приснился кошмар.

Джимми фыркнул.

— Деревянному болванчику снятся кошмары, — пробормотал он. — Неплохая шутка. — И нахмурил брови, глядя на Слэппи. — Зная твой злобный нрав, могу представить, какой это был отвратительный кошмар.

— Д-да, именно, — заикаясь, выговорил Слэппи. — Это был мой худший кошмар. Мне приснилось, что мне нужно совершить три добрых дела.

Джимми покачал головой:

— Представляю, в каком ты был ужасе. Послушай, нам нужно поговорить.

Но деревянный человечек его не слушал. Он вскочил на ноги и радостно заплясал.

— Я жив! — восклицал он. — Я жив!

Он подпрыгивал, кружился и в восторге хлопал в ладоши, вскинув руки над головой.

— Все это сон! Йо-хоооо! Я жив! Слэппи жив! Слэппи живой!

— Слэппи. — Джимми встал у него на пути, чтобы прервать его танец. — Ты меня слышишь? Нам необходимо поговорить.

Слэппи вспрыгнул на край сундучка и небрежно кивнул Джимми:

— О чем, страхолюдина?

— Я больше не могу выступать с тобой, — ответил чревовещатель, скрестив руки на груди. — Я не могу позволить тебе травмировать детей. Ты слишком злобен. Тебе нельзя выступать.

Слэппи, откинув голову, закатился жестоким смехом:

— А разве у тебя есть выбор, Джимми, мальчик мой? Я — все, что у тебя есть.

— Нет. С тобой покончено. Больше тебе не выступать, Слэппи, — настойчиво повторил Джимми.

Болванчик вскочил на ноги.

— Знаешь что? Надоела мне твоя болтовня! Довольно! Отныне главным в шоу буду я, а ты можешь отправляться на все четыре стороны! Представление — это я, а не ты! Я…

Громкий стук в дверь гримерной прервал Слэппи. Человек в коричневой униформе втащил в комнату большой сосновый ящик.

— Для вас посылка, мистер О'Джеймс.

Джимми поблагодарил его и нагнулся, чтобы открыть ящик.

Слэппи засмеялся:

— Надо же, как замечательно! Размером как раз тебе сойдет для гроба! И как вовремя!

Джимми проигнорировал его колкости.

— Интересно, кто прислал мне это, — задумчиво пробормотал он. Наконец крышка слетела. — Ого!

Внутренность ящика была выложена малиновым бархатом. А на дне, вытянувшись во всю длину, лежал деревянный болванчик чревовещателя.

— Он твоя точная копия! — воскликнул пораженный Джимми, почесывая затылок. — Можешь себе представить?

Слэппи не произнес ни слова. Джимми протянул руку и откуда-то от ног болванчика вынул стопку пожелтевших листков бумаги. Он быстро пролистал их. И когда повернулся к Слэппи, на лице его играла широкая улыбка.

— Знаешь, Слэппи, иногда кошмары становятся явью!

Джимми опустил глаза на листки и начал быстро читать заклинание.