На смерть поэта Осипа Мандельштама

     ***
     Проект Александра Фильцера «Хаим Евреинов. Современная еврейская поэзия и художники». Иллюстрация: Марк Сальман «Мандельштам». Собрание Н. Альперин, Израиль.

     Все, Александр Сердцевич,
     заверчено давно…
     Брось, Александр Скерцевич,
     чего там, все равно…
            О. Мандельштам, 1931

   *
Он выпевал словесную удачу,
гремели деревянные колеса,
катилась неуклюжая повозка.
По улицам и стогнам, и Господним
путям гремела четырехколёска.

Не много скажет девочка-артистка,
и ничего не скажет обезьянка,
притихшая под взглядом Василиска,
и тишь да гладь на улице Лубянка.

   **
Как будто кто-то отомщенный…
Нет, труп зарыли не отпетый,
и гроба не было, а где-то
за тридевять снегов, в Сучане,
земли на тело набросали.

Он тоже пал в голубоватый
колючий снег, как тот, когда-то
за век до этого? Быть может…
Никто не знает. Что нас гложет!?

Над ними стыли звезды волчьи,
их стерегла охрана злая,
а нам остались неба клочья,
пол совести да жизнь борзая.

   ***
Влетала птичка Мандельштама,
шептала птичка-невеличка,
а мысль её в лугах витала.

Ни города и ни природы,
и отражения безгласны…
А что ещё для нас осталось?

Ей удавался образ плавный,
ей доставался стрепет гневный,
ей надвигался берег дальний…

Пока поэзия металась,
история перезабылась.
А из того, что нам осталось,
я помню лишь, как птичка билась…

   ****
Замученный растерзанный Орфей
в советской преисподней. И пока
читатели из племени чужого
найдут блаженное, бессмысленное слово,
пройдет непоправимая беда.
Щеголья речь им станет оболочкой,
прошитою не рифмами, а точкой. 
                1970-е

     Впервые опубликовано в книге А. Фильцера «Предновогодний романс», изд. «Прогресс-Традиция», Москва, 1998