До встречи

Не будет салюта и аплодисментов,
Прощальных речей от властей и друзей.
Не будет торжественных  фото-моментов,
Когда  провожают великих людей.

Пройдёт лишь минута, как жизнь оборвётся.
Как было сегодня, так будет опять.
Один из присутствующих лишь не вернётся.
Ему безразлично, на всё наплевать.

И не обязательно быть знаменитым,
За что  заслужить подходящий удел.
Достаточно  быть олигархом,  бандитом.
Тебя похоронят, где ты захотел.

А нам суждено быть попроще, скромнее
Не лезть своим рылом в калачный, да, ряд.
Лежать нам на кладбище крайней  аллеи,
Где злые вороны кричат и смердят.

Прощаясь с усопшим, родные  поплачут,
Нальют горькой водки в бумажный стакан,
Колбаску на хлебец, газетку упрячут,
Помянут, посмотрят на крест-истукан.
 
Помолятся Богу, потом разойдутся.
У каждого много домашних забот.
А может в квартире, где жил он, сойдутся
Салатом и водкой насытить  живот.

Такое и я испытаю однажды,
А может иное, посмотрим потом.
Но не повторится подобное дважды.
Природе и Богу спасибо на том.

А мне  в Ломоносове  место найдётся,
Там папа и мама в оградке лежат.
Семья наша хоть под землёй, но сомкнётся.
Я стану счастливым  и  близости рад.

Конечно, счастливым я был и на воле,
Хоть ныл от болезней, а то от нужды.
Но был оптимистом и рад своей доле,
И мне не указ никакие вожди.

Я много твердил о вреде алкоголя,
Но сам применял, что  ни дать и не взять.
И даже придумал к бутылкам пароли,
Затем, что б себя и других оправдать.

Но весь алкоголь на земле не проглотишь.
Различные люди пытались постичь.
И мысль «надо пить» никогда не упрочишь.
Поймёшь – будет поздно. Вершин не достичь.

Мне хочется вспомнить, как  жили в Кронштадте.
Ещё до  войны.  Жизнь казалась простой,
Нас пятеро было,  и  как на закате,
Всё рухнуло  сразу, мечты и покой.

Что было потом, описал я в тетрадке:
Была голодовка  (попробуй -- познать).
От голода, слабости  и лихорадки
Соседей умерших могли не узнать.

В голодное зимнее время возница
Грузил всех на сани, умерших, в снегу.
Ему недосуг посмотреть эти лица,
На кладбище вёз их под  пушек стрельбу.

Голодные люди плелись на работу,
Кто в цех, кто в больницу, кто на корабли.
Но не оставляли о детях заботу.
Надежду на счастье в сердцах берегли.

Представить блокаду сейчас невозможно.
Как будто во сне, трудно слов подобрать.
О времени  том много сказано ложно,
И к совести авторов надо б призвать.

Однако, десятки годов пролетели,
И жизнь изменилась и даже народ.
Своё счастье мы проглотили,  пропели.
Пора на покой, на последний уход.

Надеюсь, не часто, но раз для порядку
Ко мне на могилку потомки придут,
Почистят участок, покрасят оградку
И нас четверых  от души помянут.               
       2017