Второе небо

               
               
                Глава1. Ариэлла

 
               

       Тысячи огней чадили гарью, обволакивая развалины города лохмотьями черного тумана. Полуопавшая колоннада Казанского собора беспомощно дымились, из последних сил пытаясь заключить прилегающую площадь в свои объятья. Лишенная сердцевины здания, что являла собой груду обломков, она напоминала только что оторванные крылья бабочки. Казалось, что они еще трепещутся.
        Останки Исаакиевской громады, словно расплавленная свеча растеклись наплывами камня, зияли в центре нагаром обрушенного купола. Дворцовый мост, уцелевший лишь в середине Невы, в немой мольбе взметнул в небо ладони разведенного пролета. Я в последний раз обозрел пепелище и полетел на юг…..
        – Смотри, куда прешь! Обкуренный что ли? Да что же это такое… –  прямо перед моим носом находилось гневное лицо немолодой женщины. Она погрозила мне кулаком и, продолжая причитать, склонилась над оброненным пакетом. Начала суетливо подбирать фрукты, что в изобилии раскинули  свои округлости по мостовой.
      Я пробормотал невнятные извинения, помог даме сложить покупки и быстро углубился в людской поток. Прошло, наверное, не меньше пяти минут, когда картинка апокалипсического видения начала отпускать сознание.
      Второй раз за последние дни чертовщина эта! И реалистичненько так – 3D отдыхает. Сначала во сне, а теперь вот и в реале уже прихватило. Тенденция… Я остановился и потер виски. Когда раздался отдаленный гул, посмотрел вверх.   
      Тучи, еще в обед лишь неясным предчувствием размазанные по горизонту, на газах покрывали небо, наливаясь энергией и чернотой грозового фронта.  Я прибавил шагу и спустился в подземный переход.
     Опаздываю прилично! Ничего, Рома найдет, чем заняться. Займет столик, начнет опохмеляться, за этим у него дело не станет. Интересно, что он еще нового раскопал? Сегодня разбудил ни свет, ни заря. Лопочет в трубку, мол, есть у него новые догадки по поводу записи моей. Неужели язык тот «эльфийский» расшифровал?
      Дикция у Ромы итак, мягко заказать, на обе ноги прихрамывает. Шепелявит, да окончания слов проглатывает. А как разволнуется, даже мне, несмотря, что с детства знакомы, разобрать сложно бывает. Особенно, как поведал ему, что сегодня еще с одной «эльфийкой» встретится должен,   Роман так затараторил! Голова, после вчерашнего больная, просто лопнуть готова была.
       Договорились в кафе на Невском встретиться. Там где у меня позже рандеву с этой…  Ариэллой намечено. Целый час нам на разговоры с другом. Думаю, успеем «генеральную линию партии» выработать.
       Я вышел из подземного перехода. Впереди – Невский проспект. Стоит в привычном автомобильном коллапсе, бурлит суетливым людским потоком.
      Минут десять и буду на месте…. Мой взгляд уперся в плотный людской затор. Не замечал, чтобы раньше здесь музыканты уличные выступали. Собираясь пройти мимо, я все же поддался приступу любопытства и стал протискиваться в толпу.
       Роман!
       В центре человеческой массы ватной куклой лежало тело друга. Белки закатившихся глаз, полураскрытый рот. Я бросился к нему и прижал ладонь к сонной артерии.
      Сколько времени он тут лежит? Не больше получаса, должно быть.
      Послышались тревожные переливы «скорой».
      Быстро добрались! По нынешним-то временам….
       – У него сахарный диабет и сердце слабое, – я оповестил плотного в белом халате мужчину, когда Рому положили на носилки. Тот сверил меня профессионально-внимательным безучастным взглядом, и молча кивнул.
      Дела! Не прошло и пары дней, как траектория моей жизни, что выписывала тягучую прямую (есть вариант – катилась под гору) стала приплясывать нервозной предынфарктной кардиограммой. В больнице Роману от меня мало пользы…. Майкл! Конечно же – у него связи!
      Я осведомился, куда повезут Рому и достал сотовый. Череда длинных гудков недолго изводила терпение. Как всегда, в серьезных ситуациях Майкл не задавал лишних вопросов. Заверил, что сделает все возможное. Оставалось самое сложное – позвонить родителям Ромы… Хорошо, что трубку взял отец. Не представляю, как бы я говорил с матерью.
        Атмосфера кафе была наполнена запахом свежего кофе, стерильными звуками европопсы и разноязыким говором туристов. Обычно питерцы не особенно жалуют такие места. Я исключением не был, больше предпочитая уютные бары и крафтовое пиво. Впрочем, выбор был не мой.
       Очередная порция виски не принесла ожидаемой бодрости, а скорее располагала ко сну. Откинувшись на спинку дивана, я угрюмо обозревал посетителей. Промелькнул официант, затем еще один – выверенные движения по заданным маршрутам. Они напоминали мне пчел, устроивших распродажу запасов по случаю эмиграции в более теплые края – шустро летали над осточертевшим лугом и толкали заготовленный мед.
       – Молодой человек,– я расслабленно поднял руку…. опустил.
      Моей пчеле было не до меня. Смартфон, вот кто преданнее даже собаки. Без меня и часа не проживет. Все что-то пишет, напоминает, просит, чтобы зарядили. Вот и сейчас заливается, довольный такой – ну, возьми хозяин меня на руки.
      – Жив? – только и вымолвил я.
      – Да. Но в сознание так и не пришел. С главврачом связались уже. Держит руку на пульсе, – деловито ответил Майкл.
      – Что-то нужно? Деньги?
      – Потом…. Диагноз не поставили еще. На выступление-то, ждать тебя? Сам знаешь, заменить некем, – Майкл не то, чтобы давил, скорее констатировал. 
      – Буду, – сухо ответил я.
      – Извини, спешу. На связи.
      Первые капли начали неуверенно отбивать стаккато по крышам домов и отливам окон. Проба пера словно, стихия оценивала, стоит ли город того, что бы навалится на него всерьез – устоит ли?
       Минутное колебание, когда казалось, что гроза вот-вот пройдет стороной, оборвалось в мгновение. Отдельные удары слились в гул беспощадного ливня. По такому случаю движение людей, вполне упорядоченное направлением улиц, стало напоминать хаотичное движение насекомых. Одни, замедляя шаг, суетливо раскрывали зонты, большинство же бросилось врассыпную.
      Ливень сопровождался нешуточным ветром. Огненные паутины молний и частые громовые раскаты уместно дополняли сюжет. Вскоре Невский уже стал напоминать сильно обмелевшую реку, по которой, то ли ползли, то ли проплывали автомобили.
       Неожиданно, привычную уже громовую канонаду, разрезал  оглушительный, до звона в ушах хлопок. Рвануло так, что широкая панель окна зримо прогнулась и мелко завибрировала. Посетители запоздало пригнули головы. Один официант так и вовсе подпрыгнул на полном ходу.    Его поднос описал в воздухе короткую кривую и с треском расплескал по полу содержимое винных фужеров. 
      Я скользнул взглядом по неудачливому официанту и еще раз быстро прошелся по нехитрому алгоритму: резко выдохнул, опрокинул шот виски, и закусил парой запеченных суши. После растекся по дивану и погрузился в созерцание «промокашек», хлынувших в заведение.
       Даже после третьей порции спиртного эндорфиновый приход запаздывал. Надсаженный изнурительными алкогольными забегами, мозг отказывался вырабатывать гормоны, требуя более экзотических стимулов.
      Я в очередной раз сверился с наручным хронометром. Время ожидания вышло, хлопнуло дверью, сверкнув на прощанье позолоченной улыбкой циферблата.
       Впрочем, такси сейчас не вызвать, не говоря уже о том, чтобы дождаться общественный транспорт. В принципе клуб с натяжкой подходил под определение «в шаговой доступности». Так что, было бы желание, можно и пешком. Оставалась самая малость – понять соразмерно ли намеренье бушующей на улице грозе. Я зябко поежился и передернул плечами.
       – Счет, пожалуйста, – моя резкая фраза на лету остановила официанта. Он согласно кивнул, и тут же устремился дальше. Я грузно поднялся и направился в туалет.
       Уборная встретила меня ароматами дешевого освежителя, дорогого парфюма, и огромным, в половину стены зеркалом. Мое отражение ожидаемо явило высокого без лишнего запаса калорий светловолосого мужчину.
       Цвет глаз вполне подходил под определение «серый». Впрочем, постоянством сей признак не отличался (в детстве глаза были скорее карие, а сейчас порой имели то голубой, то зеленый оттенок).
      А вот, то, что вид подержанный и выгляжу на свои тридцать семь – приятного мало. Всегда тешился мыслью, что на пять-семь лет удалось обхитрить мать природу (мать ее за ногу!). Впрочем, пара дней алкогольного воздержания, и буду как огурчик.
       Успокоив себя благими намерениями, я направился к кабинке, где достал  и откупорил маленькую склянку. Осторожно отсыпал дорожку «снега» на пластиковую карту и пробежался по ней ноздрями.
       Вздох!..  Вихри безудержной энергии в каждой молекуле, каждом атоме тела! Чародейство извлечения звуков в голове, в сердце, на кончиках пальцев!  Сегодня я вынесу зал!
       Я удовлетворенно пошмыгал носом.И чего себя алкоголем мучал? Нужно было еще с утра зарядиться!   
       Когда я вышел из уборной и снова сел за столик, то с удивлением обнаружил, что буйство природы ощутимо пошло на убыль (появились некоторые шансы вызвать такси) В конце концов, после нудной череды переговоров мне удаль вызвать машину, пусть и по двойному тарифу.
       Как раз в это время разноязыкая группа дождестрадальцев, кучковавшихся у входной двери, как по команде перестала галдеть и быстро расступилась. Вскоре в образовавшемся проходе появилась высокая светловолосая девушка.
     По ходу ее движения к моему столику эпидемия молчания начала быстро распространялась по заведению. Мужчины, а затем и их спутницы лавинообразно поворачивали головы и замолкали. Даже официанты, деловито снующие между столиками, замедлили свою извечную суету.
     Свет! Пять это цирк! Я начал непроизвольно тереть глаза. Вполне заметный голубоватый ореол окружал фигуру вошедшей.
      Интересно, как она будет ночью голенькая выглядеть? Неоновая барби! Красотища должно быть!.. Да, похоже, пора завязывать полировать алкоголь «снегом».
       Несмотря на кокаиновую экзальтацию, я не забыл достать сотовый и включить диктофон. Вспомнилась песенка козлят из мультфильма: «Твой голос на мамин совсем не похож. Ты голосом толстым фальшиво поешь».
      – Ариэлла, – окатив меня взглядом ярко-синих глаз, представилась девушка и села напротив.
      Линзы?.. Нынешних старшеклассниц порой легко перепутать даже с тридцатилетними. Косметология и акселерация в этом плане, движутся, друг другу на встречу. И все же по отношению к долгожданной визитерше мой внутренний компас сбоил особенно сильно.
       С одной стороны присутствовала уверенность, что песня «восемнадцать мне уже» еще не скоро войдет в ее репертуар. С другой – взгляд и выражение лица нельзя было назвать детскими даже с большой натяжкой. Да и в движениях – ни грамма подростковой угловатости. Наоборот, истинная женственность в каждом шаге и повороте головы.
      Природный стайл самых жестких модельных стандартов дополнял картину. Впрочем, телосложением посочнее обычной поудимной вешалки будет. Вишенкой на торте служила вполне заметная раскосость глаз, особенно на контрасте с нордической аристократичностью остальных черт лица.
      На девушке ладно сидел белый брючный костюм. Из-под пиджака выглядывала алая полупрозрачная блуза. Черная матерчатая резинка туго стягивала на затылке ухоженные, светлые (почти платиновые!) волосы.
       Ее, протянутая в знак приветствия рука, была усеяна изрядным количеством вычурных серебряных побрякушек. Узкие пластины чешуей наплывали друг на друга, образуя широченные кольца, что порой полностью покрывали фаланги пальцев. По их поверхности витиеватой резьбой бежали незнакомые символы. Казалось, что они действительно двигались! Несколько массивных браслетов на запястье вторили кольцам стилем и искусностью исполнения.
       – Извини за опоздание, –  Ариэлла искренне улыбалась.
       Я медленно переводил взгляд с ее руки на лицо и обротано. С трудом выйдя из затянувшейся паузы, сказал:
       – Бывает… – в моем голосе ощущалось некоторое смущение от столь быстрого перехода на «ты». Бодрая трель мобильного ускорила выход из ступора.
       – Да, хорошо. Подождите, пожалуйста…. Все оплачу, – я быстро закончил переговоры с водителем.
       Очень хотелось прояснить интригу прямо сейчас. Но к выступлению готовились, чуть ли не полгода. Никуда они не денутся – девицы эти. По всему видно, большую надобность во мне имеют. А в причинах – позже разберемся.
       – Спешишь? – девушка в свою очередь с интересом рассматривала меня.
       – Да, у меня сегодня выступление. Давай я закажу тебе…. Кофе? Смузи? Тирамису? А вопросы по спасению моей выдающейся персоны обсудим, например, завтра, – мой взгляд опять уперся в украшения Ариэллы.
       Она мягким движением убрала руки под стол и окинула меня тревожным взглядом.
      – Завтра может быть поздно, Дэн. Помнишь ли ты, чтобы этот город испытывал подобный шторм? «Завтра» – не существует. Прошлое – закрыто. Настоящее – течет сквозь пальцы! – ее итак тихий, с затаенной грустью голос к концу монолога наполнился и вовсе, медитативными интонациями.
      Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! И эта опять за свое!               Тут- то меня и накрыло:
       – Это что, новое развлечение? Шоу снимаете? Да, на кой ляд я сдался таким зачетным телкам? – я резко выпалил тяжелую дробь вопросов.
       – Телкам? – было непонятно, возмутило ли ее само слово или его множественное число. – Каким телкам? – Ариэлла, озадаченно закусила губу.
       –  Каким, каким…. Немазаносухим! Вы что, из секты свидетелей неоновых красок? Вместо косметики и дневного крема пользуете? Завтра может не наступить! Мы тебе откроем тайну! Будешь как сыр в масле! – яростное возбуждение не покидало меня.
       – Заметил? – озадаченность  Ариэллы прогрессировала.
       – Так ты светишься, как кремлевская елка в новогоднюю ночь! Может я чего пропустил? Модные фишки золотой молодежи? В чем прикол, девочка? Мне все эти светомаскарады, бирюльки с наведенными голограммами, да пенье неземное – по боку. Любой клоун провинциального цирка и не такое отмочит. Чем ты можешь удивить меня по-настоящему? – я вопрошающе  развел руки.
        – Все стало еще сложнее,– медленно, будто снова впадая в транс, выдохнула Ариэлла. – Ну что ж, Дэн, удивляйся, – она слегка улыбнулась и с какой-то светлой печалью заглянула в глаза.
      Окружающее потухло красками и растворилось в фиолетовой дымке. Пред глазами раскрылась дрожащая паутина звездного неба. Кажется, что из глубин первозданной темноты мне улыбается сама вечность. Улыбается и пытливо заглядывает в душу.
       Меня самого уже нет. Я стал невозможно малым и непостижимо большим – неуловимой частицей материи и бескрайней вселенной одновременно. Вслед за этим пришло ощущение Любви. Она ежесекундно возрастала внутри и вскоре стала выплескиваться наружу, еще больше приобщая меня ко всему окружающему. Но прежде всего к Ариэлле! Я растворился в ней целиком. Стал ее частью, ее самым преданным органом.
       «Какая бесконечно патетическая, и столь же банальная хрень…»  – мое угасающее самосознание подавало обреченный сигнал SOS.
      – Любимая, это невозможно, – сказал я, когда снова ощутил себя за столом.
      – Польщена, – слегка рассеяно ответила Ариэлла.
      – Чем я могу услужить тебе, царица?
      – Твоими словам, да пончики, вместо сахарной пудры посыпать,–  ангельским голоском ответила та. – Мне нужен твой кокаин, бумажник и ключи от квартиры...
      – Где деньги лежат, – механическим тоном закончил я и начал послушно шарить по карманам. В то время как остатки самосознания пытались найти отправную точку случившегося. 
 
               
               
               

               


               
               


               










               
               

               



                Глава 2. Марина

 
                1

       Раскисший ухабистый проселок вычурно петляет по лугу, поросшему редким молодым ельником. Большая луна, яркая настолько, что почти не видно звезд.
       Мой конь раздувает ноздри, фыркает и воротит голой. Чувствую, как под кольчужной попоной стальными буграми напрягаются его могучие мышцы.
Я натягиваю поводья, стараясь обуздать боевого товарища. Позади меня кавалькада в три десятка всадников. Все, как и я в полном боевом облачении. Черные, в серебряных узорах латы покрывают почти все тело. Над шлемами  высятся разноцветные плюмажи .
       В середине процессии – повозка с железной клеткой, запряженная парой лохматых крестьянских лошадок. Внутри – красивая рыжеволосая девушка в грязном платье и с растрепанными волосами. Сидит на дощатом полу, прислонившись спиной к прутьям. Беспрерывно чертит рукой в воздухе знаки.
       – Лорд Дориан, лошади совсем обезумели, того и гляди – понесут! – еле удерживаясь в седле, ко мне подъехал мой оруженосец.
       – Крепитесь, сэр Лейрон, – я смерил рыцаря надменным взглядом и развернул коня.
       –Уймись, Селена! Если не хочешь собирать кишки с пола, а потом молить чтобы дорезали побыстрее! – густым басом прогромыхал я, когда подъехал к клетке.
       Девушка прервала круговерть заклинаний, хищно оскалилась. Вскочила на ноги и с вызовом посмотрела в глаза.
      – Благородный сэр Дориан, неужели снизошли до разговора? Премного польщена, – лицо пленницы исказила жестокая усмешка. – Не быть вам живу, еще луна не пойдет на убыль!– она раскатисто расхохоталась. – Это тебе не пред лярвами заморскими на турнирах пыжиться, да крестьянок по стогам насиловать. Не по зубам добыча! Если и заглотишь, костью поперек горла встану!
      Девушка попыталась просунуть голову между прутьев и плюнула мне под ноги. Тут же отшатнулась и начала камлать, все время, повышая темп и интонацию:
       – И падет с неба звезда. И великий глад опустошит твои земли. Вороны будут клевать глаза живым, а живые будут завидовать мертвым! И не будет спасенья тебе и в Небесном замке! Язвы покроют твои чресла! А жены  иссохнут чревом! В струпьях издохнешь, не продолжив род!
       Я схватился левой рукой за клетку, в правой руке блеснул меч.
       – Месяц, отец небесный, луна-матушка, не оставьте дщерь свою! –  Селена зубами вцепилась в свое запястье, упала на колени и подняла над головой окровавленную руку.
       –  С-а-й-л-о-о-у-р-ум! – зазвенел в ушах полный пронзительного отчаянья ведьмовской крик.
       Земля содрогнулась от громового раската. Конь взвился на дыбы, сбросив меня в грязь. Из леса, что высился на краю луга, раздался многоголосый рев.
       Я вскочил на ноги и кинулся к клетке. Резким ударом рукояти меча сшиб замок. Загнанной в угол крысой девушка кинулась на меня, целясь ногтями в незащищенное лицо.
       Свирепым рывком я швырнул ведьму так, что та распласталась по прутьям и тут же начала оседать. Удар стальной перчаткой завершил дело – перекосил челюсть, брызнула кровь.
      – Господин, вы слышали?! Она призвала Лунную Стражу. Помоги нам господь! – Лейрон даже не пытался скрыть страх в голосе.
      – Занять круговую оборону! – скомандовал я и снял с шеи цепь с большим закованным в золото изумрудом.
      Даже через латные рукавицы чувствовался жар испускаемый камнем. Несколько секунд промедления. Я чертыхнулся, встал на колени.
Разорвал платье пленницы, обнажив трепетные груди, и надавил на кулон.
      Раздался щелчок, камень скользнул на грудь девушки. Раздалось шипение, запахло паленой плотью. Ведьма изогнулась крутой дугой и открыла искаженные нестерпимой болью глаза.
       – Имя! Назови истинное имя, чародей!– прохрипела она, харкаясь кровью. В ее глазах боль сменилась ужасом.
       Я поднялся с колен. Пленница уже затихла. Опущенные веки, если бы не кровь, вполне умиротворенное лицо. Лазоревый камень, наполовину ушедший под кожу, размеренно, вслед за дыханием вздымается в области сердца.
       Со стороны леса уже заметно ближе опять раздался рев. Земля начала мелко дрожать, как под ударами десятков гигантских молотов.
       Выскочив из клетки, я несколько раз протрубил в боевой рог. Вскоре мой конь, понурив голову, как будто извиняясь за недавнюю трусость, уже терся мордой о плечо. Я взметнулся в седло. Вокруг сгрудились рыцари – копья на изготовке, опущенные забрала, на щитах серебряный дракон извергает пламя.
      Серые человекоподобные фигуры – не меньше десятка, возвышаются над хилыми деревцами уже в какой-нибудь сотне шагов. Две пары огромных глаз на приплюснутых, покрытых костистыми бляшками мордах сверкают голубым лунным светом. Верхние клыки почти достают до подбородка. Неровная раскачивающаяся походка, руки ниже колен. Широкое, в половину роста туловище покрыто костными наростами.
      – Построиться в три клина. Атакуем тех, что с левого фланга, – прокричал я, схватившись за копье.
      Новый оглушительный рев перекрывает последние слова. Я направляю коня на острие боевого отряда. Мой рог трубит: « В атаку!»
      Лошади переходят на рысь. Едва успевают разогнаться в галоп, когда мы врезаемся в первого Стража. Мое копье трещит и ломается.  Осколок застревает в животе чудища. Раздается новый, еще более страшный рев. Страж размахивает огромными кувалдами кулаков, отбиваясь от насевших всадников.
      Непрестанное ржание лошадей, лязг мечей и скрежет сминаемого металла. Один рыцарь вылетает из седла и по плавной дуге приземляется в десятке метров, надломив молодую ель. Другой превращается в бесформенную кроваво-железную груду, расплющенный вместе с конем.
      Я выхватываю меч и спрыгиваю на землю, оказавшись между ног Стража. Он уже немного покачивается и тяжело дышит, обдавая меня зловонным дыханием. Резкий взмах - руку сильно тряхнуло, но клинок все же погружается в плоть чудища, разрубая сухожилия под коленом. Страж  оборачивается, и наотмашь бьет лапой. Мой щит разламывается, я лечу кубарем. Несколько мгновений прихожу в себя,снова поднимаюсь на ноги. Рука, что держала щит, висит бесполезной плетью.
      Чудище медленно кренится назад. Я подбегаю к нему, когда оно уже опрокидывается на спину. Быстро забираюсь на грудь и вонзаю сталь меж костяных пластин горла. Горячий смрадный фонтан обдает меня с ног до головы. Страж хрипит, его лапа в предсмертной судороге тянется к шее …
     …Темнота…. Я кое-как встаю на колени. С большим трудом поднимаю замятое забрало. Залитое тягучей кровью зверя оно не пропускает свет. Картинка перед глазами плывет и подрагивает. Не больше дюжины уцелевших рыцарей стоят обреченным кругом. Кто на конях ощетинились копьями, остальные выставили вперед мечи. Восемь Стражей неторопливо теснят их к лесу.
      Не сразу, но мне все же удается встать на ноги. Делаю неровный шаг, еще один. Со стороны замка совсем неподалеку раздается звук боевого горна.  Вспышка желтого света озаряет небо. Мои ноги подкашиваются, глаза опять застилает тьма...
    … Голова раскалывалась. Казалось, что внутри нее подвешен изолированный сгусток расплавленного свинца. При малейшем движении он перекатывался, как в пузырек в строительном уровне и задевал кости черепа.   
    Да еще видения эти, что и сном-то назвать трудно. Настолько яркая и отчетливая картинка! Да и тело, словно до сих пор от виртуальных ушибов болит!
      С трудом разлепив глаза, я посмотрел на часы – 12:15. «Сверкала молния, гроза – разверзли хляби небеса», – чтобы отвлечься от боли,  я ухватился за неожиданно пришедшую строчку. Девятнадцатый век …восемнадцатый. А что, Ломоносов бы не устыдился: «Открылась бездна, звезд полна – звездам числа нет, бездне дна», – посильнее конечно моих виршей, но стиль выдержан. Вспомнилось, что до начала 20 века Михаила Васильевича держали главным образом за пиита.
       Поспать…. Снова сбежать в сладостные миры подсознания не удалось.
        – Дэнчик, ты меня совсем, совсем не любишь, – Марина вышла из ванны и страдальчески скривила лицо.
      Я посмотрел на ее хрупкую подростковую фигуру. Дюймовочка? Судя по волосам – Мальвина или японка какая мультяшная. Все в куклы играет в свои тридцать два.
      – Маленькая женщина до старости щенок, – пробормотал я. – Что случилось?
      – Я не щенок, – Марина по-детски надула губы. – А ты меня не любишь!
      – Идем ко мне, – я протянул руки.
      Подруга для виду потопталась на месте и с разбегу плюхнулась в кровать.
      – Что случилось? – мои пальцы перебирали ее анимешные волосы.
      – Ты опять «снег» заныкал, голова  как чугун – н-у-у-ужен, – прошептала  Марина, целуя мне грудь.
      – Дурочка вологодская, ты и так «с пулей в голове», а в последнее время и не с одной даже. Мне уже друзья за тебя выговаривать стали. Совсем улетишь скоро. Мы же договорились - вчера был крайний заход.
       – Конечно, куда нам до вас, питерских… Кто тебе опять чего наплел? Твои друзья через одного мудаки, остальные педики. Пидарасы!– с каждым словом она заводилась все больше и больше.
       – Ирина вчера с утра звонила, застала, как ты штаны Майклу расстегивала, когда мы у них даче зависали.
       – Сука, овца! Он ко мне весь вечер клеился, а потом приставать начал! А ничего, что она сама пол тусовки перетрахала! – отчаянно жестикулируя, Марина вскочила с кровати.
       – Тише! Прошу! – яростно прошипел я, прижав ладони к вискам. – Разведи лучше аспирин… и себе сделай.
       Как ни странно, мои слова тут же возымели действие. Пока девушка  копошилась на кухне, я натужно поднялся с кровати и побрел в ванную, где несколько минут мучал себя контрастным душем.
       То, что доктор прописал! Водные процедуры как обычно пошли на пользу. Впрочем, бодрость тела не смогла окончательно перевесить тяжести духа.   
       Почему я до сих пор с Мариной, уже целых полгода? С девушкой, для которой «Наполеон» поначалу означало лишь торт, «Калифорния» – роллы, а «Цезарь» – салат. Ну да, не дура, понахваталась за последнее время…. Это не любовь. Секс? Да, лучше в моей жизни не было, но неужели, я так зависим? Не думаю…
       Марина – морская. Спокойная гладь и вдруг – шторм. Причина в этом?
Да, я уравновешенней. Но, почему мне так нравится блеск молний и грохот грозы? Именно блеск – чем ярче, тем лучше. Именно грохот, чтобы во всей округе верещали сигналки автомобилей. Вспомнился Киплинг: « Мы с тобой одно крови».
       В кухне было сильно накурено. Вытяжка не справлялась. Я сел за стол полный вчерашних закусок, немытыми тарелками и бокалами. Нога на ногу, сгорбившись, Марина расположилась на подоконнике. В одной руке – сигарета, в другой – бокал вина.
      – Держи, аристократ. Не умеешь ты опохмеляться, – она взяла со стола, еще шипящую аспирином кружку.
      – Ну да, в этом ты – дока. С утра начинаешь и, надо же, уже к полуночи заканчиваешь, – меланхолично ответил я.
      – Дэнчик, это все от того, что ты меня не любишь. Я тебя сильно, сильно люблю, а ты – нет. А то, что на даче было – это, чтобы тебя разозлить. Чтоб ты понял, что потерять меня можешь. Вот и стала слаба на передок! – начав спокойным тоном, Марина быстро разводила пары.
     – Угу, стала…, – на моем лице застыла саркастическая усмешка.
     – Малыш, а тебе понравилось, как вчера ночью было? – она резко сменила тему, подошла ко мне и заискивающе заглянула в глаза.
      – Давай по «снегу» пробежимся и еще разок повторим, – ворковала Марина на ухо, уже расположившись у меня на коленях.
     – Тебе, солнышко, пробежки без надобности. У тебя в этом деле форма давно наработана. И без допинга на раз норматив мастера закрываешь. Кончился «снег». Выпал весь! – я как фокусник развел руки в стороны, показывая пустые ладони. Мол, была птичка, да тю-тю – исчезла.
     – Урод! Так и скажи, что зажал. Жмот! 
     Марина резко вскочила и отошла на пару шагов. Сгорбленная, напряженная как перед прыжком спина, мстительный взгляд, растопыренные пальцы, увенчанные блеском темных ногтей. Я представил себя канарейкой в клетке с матерой кошкой.
      – Солнышко, это же комплимент был, – мой голос был почти заискивающим.
       Марина уже успела открыть рот, чтобы выдать очередную гадость, как семейную мизансцену прервал глухой перезвон моего айфона. Я начал шарить по квартире, но источник звука умолк. Вскоре вызов повторился, и к поискам присоединилась Марина. Она и нашла телефон – под подушкой.
      – Да, слушаю, – не обращая внимания на мои протесты, подруга сама начала разговор –…. Там тебя какая-то лярва столичная, ¬¬– с гримасой отвращения прошипела она и передала трубку.
      Я сильно удивился, когда выяснилось, что звонившая  с редким именем Ада является корреспондентом музыкально журнала «Rockcor». Она только вчера приехала для сбора материала о Питерских рок-группах. Я был удостоен чести дать первое интервью. Мягко, но настойчиво Ада просила не затягивать со встречей, ссылаясь на ограниченность временных рамок.
     Я не стал долго терзаться сомненьями о причинах столь неожиданного ко мне интереса. Карьера нашей группы уже давно топталась на уровне « широко известны в узких питерских кругах». 
      – Ада, вас устроит полвосьмого вечера в парке у Исаакиевского собора?.. Хорошо, до встречи. 
       Все время разговора лицо Марины непрерывно меняло выражение: отвращение, заинтересованность, недоверие, отстраненное безразличие.
      – Ты что, к этой бабе намылился, – она подошла ко мне почти вплотную, задрала голову и мстительно посмотрела в глаза.
      – Да, звонила журналистка. Мое интервью должны в «Rockcor» напечатать, – я гордо выпятил грудь.
      – Журнализка? Что, в Москве уж всех вылизала? Твое интервью? Вилку дай!
      – Вилку?.. – я недоуменно поднял бровь.
      – Лапшу с ушей сматывать! Кто она? Тебе меня одной мало, кабелина?!      
       Марина сильно ударила меня по плечу ладонью. Я посмотрел на нее обреченным взглядом. 
       Легче удавить!
               

               









               
                Глава 3. Ада

    
               
       Остывающее августовское солнце скупо раскидывало оставленные про запас крохи света. Купол собора, давно потерявший яркость полуденного накала, вторил светилу потускневшей позолотой. Ветер с Невы нехотя, словно из-под палки копошился в листве.
      Туристы, глазеющие по сторонам. Туристы – селфи. Туристы – «сфотографируете нас, пожалуйста». Группа «музыкантов», похожих на южноамериканских индейцев, имитирует живое исполнение народных мелодий. Вокруг толпятся люди, народу нравится. Помню, впервые увидел таких фолкарбайтеров в Стокгольме, лет десять назад. Поначалу настолько очаровался колоритом артистов, что не сразу распознал «фанеру».   
      Приятный шорох гранитной крошки, что мягко поддается под подошвами кроссовок. Я неспешно иду по дорожке парка – микрофон на вороте футболки, диктофон в кармане штанов. Рядом со мной девушка – почти полная копия Орнелы Мути в ее лучшие годы. Как будто то кто-то отсканировал актрису, напечатал силиконовую модель, да и оживил. Не удивительно, что даже я то и дело ощущал откровенные оценивающие взгляды.
       Ну да – не Челентано!
  Один немолодой подвыпивший немец даже попросил автограф:
      – Натюрлих…. Дас из фантастиш …– разобрал я слова, которыми во многом исчерпывалось мое знание немецкого, когда он сунул девушке открытку с видом Питера. – Орнелла… Адриано….
     Впрочем, кое в чем Ада могла дать фору даже заморской кинодиве. При всей внешней сдержанности, даже чопорной аристократичности ощущалось, что это лишь камуфляж, едва скрывающий, прямо таки космическую сексуальность. Перед моими глазами то и дело мелькали эпизоды совместных постельных сцен (менялись декорации, темп, добавлялись новые актеры). 
       Даже будучи подростком, вожделеющим учительницу биологии –  кумира всех прыщавых старшеклассников, я не испытывал таких безудержных позывов. Не понятно, как она одна по улицам-то ходит? А в метро?   
       – Давайте пробежимся по пунктам, – произнесла Ада, акая и растягивая гласные, все еще режущим уши нарочитым московским говором. В ее произношении на грани восприятия проскальзывали еще и непонятные иностранные нотки.
       Впрочем, со словами «на грани восприятия» было связан и заметно более странный момент. Иногда, особенно когда мы оказывались в сильно затененных участках парка, казалось, что по контуру Ады возникало слабое красноватое марево. Бывает….   
       Наконец мы нашли освободившуюся скамейку. Когда присели, я уткнулся в лист опросника: 
       – Родился в Санкт-Петербурге в 1981 году. Три года посещал музыкальную школу по классу классическая гитара. В1997 поступил на экономический факультет Горного Университета. Начиная со второго курса, выступал в составе панк-группы« Прыг на небо». Мы тогда Летова боготворили, ничего лучше не придумали... По специальности не работал. Потом стал исполнять музыку посложнее – хард-рок, прогрессив метал. Сейчас выступаю в составе группы«Hybrid Shutdown» – соло гитара. От себя могу добавить: не женат, детей нет, – отрапортовал я, романтично улыбнулся и заинтересованно посмотрел на Аду.   
      Ее ответная улыбка сулила очень и очень многое. Показалось, что опять полыхнуло красным.
     – Становится прохладно, – она передернула плечами, натянув на груди и без того плотно заполненную блузку. – Я остановилась в гостинице «Демидов мост», не могли бы вы проводить меня?  По дороге и закончим интервью.
      Началось в деревне лето! То-то Марина взбеленилась так. Не раз замечал за ней – Кассандра!
      – Конечно, Ада с большим удовольствием, – я встал со скамейки и протянул руку.
      В голове гремели залпы «Авроры». Лихие морячки отплясывали разудалую: «Эх, яблочко, да на тарелочке…» С превеликим наслаждением!
    На руках отнесу! Эка невидаль – секс бомба с багровой аурой при первой же встрече тащит меня в постель! Олигархи, звезды спорта, кино – к чему они ей? Дэн, ты же – избранный!
      
       Рубикон. Нет, скорее с маленькой буквы – рубикон. Речушка то была, так себе, ручей почти. 
       Мы с Адой стояли возле центрального входа гостиницы. Время пролетело незаметно. Я увлеченно рассказывал о себе и еще раз о себе любимом. Ада разбавляла мой бурный поток сознания остроумными репликами и вопросами, оказавшись интересным собеседником (слушателем). Впрочем, всю многогранность своей личности я осветить не успел. Оставалась еще одна, потаенная, без преувеличения интимная грань.
       – Дэн, можно мы перейдем «ты», – девушка с теплотой смотрела в глаза.
       – Конечно, Ада! – голосом пылкого любовника ответил я.
       – Есть еще пара вопросов. Может, закончим интервью в номере? – ответ Ады, совпал с вибрацией моего мобильного.
      В ее интонациях не было и тени игривости, которой часто фонтанируют женщины, когда дело идет к сексу. Тем не менее, на спине сначала зашевелись, а потом и вовсе припусти галопом мурашки. Все естество Ады транслировало, кричало: «Не пожалеешь!»
      Сотовый в кармане не унимался. Как вышли из парка звонили уже в четвертый раз. После второго вызова я поставил беззвучный режим. Свербило желание отключить вовсе – села трубка, взятки гладки, но что-то удерживало. И вот сейчас этот вечный поводок опять зудит в заднем кармане, мелко сотрясая ягодичную мышцу. Тоже мне – вибратор!
       – Подожди  минутку,– я кивнул Аде и отошел за пределы слышимости.
       – Да, солнце, – мой голос был по-деловому сух.
       – Дэнчик, ты скоро? Я тебе звоню, звоню…. Уже и в квартире прибралась, и «Игры Престолов» скачала. Приходи побыстрее. Жду тебя, пью только колу, – сказала Марина действительно почти трезвым голосом.
        Впервые слышал от нее такие интонации – покорность и отчаянье месячного котенка, брошенного мамой кошкой в сыром подвале. Это был  уже удар ниже пояса. Тщательно возводимые конструкции моих оправданий дрогнули. Опали кружевами вранья и растворились в водах Грибоедовского канала.
     Я затравленно посмотрел на Аду, уже начинавшую переминаться с ноги на ногу. Перевел взгляд на речной трамвайчик, медленно скользящий по водной глади.
      Бабы! Да чтоб вас всех!
       – Я сейчас в центре, через пять минут вызову такси, не хнычь, – сказал я бесцветным голосом.
       – Спасибо, любимый, – очень серьезно, словно понимая, чем я жертвую, ответила Марина.
       – Ада, давай в другой раз…закончим, – я пытливо изучал мостовую, когда подошел к журналистке.
       Пауза длилась и длилась. Девушка беззвучно шевелила губами, смотря сквозь меня куда-то вдаль. Странные это были ощущения – мои мысли путались, голова закружилась…. И  вдруг, все встало на свои места.
       – В другой, так в другой, – Ада почти чистосердечно улыбнулась. – И ты прав, я не журналистка.
         Я рассеянно помотал головой.
        – Нет, я не читаю мысли, –  улыбка Ады стала откровенно снисходительной. –  Просто сомнения  выпирали на твоем лбе, когда еще из парка выходили. Понимаешь, моя легенда была хорошим поводом, для нашего сближения. В интимной связи есть многое, о чем ты и не догадываешься.   
       Приспустив в голос ехидства, я перебил:
       – Вот незадача! А, мне-то, казалось, что к тридцати годам уже все испробовал!
       – Понимаю, прозвучит странно, но ты о себе почти ничего не знаешь. Твоя истинная суть надежно укрыта одеждами этого мира, – Ада будто не заметила моего восклицания. – Пойми! Прошлое закрыто. Настоящее изменчиво. Будущее мы сотворим вместе!
       Я еще раз помотал головой, словно стряхивая наваждение. Мысли по поводу моей «истинной сути» уже давно были наглухо замурованы в самом дальнем чулане сознания. Был в свое время урок, чуть не свихнулся….
        Неожиданно нахлынула разухабистая веселость:
       – Значит все-таки, избранный..., – я старательно изображал задумчивость. – То-то, ты меня в постель потащила, Тринити! Жалко будки телефонные посносили. Как будем из матрицы выгружаться? – я раскинул руки, пытаясь заключить Аду в объятья.   
       – Перестань кривляться! – она аж притопнула ногой. – Ты не понимаешь!   Сейчас просто не в силах осознать свое предназначение!
       – Я и говорю – Нео! Всегда знал, что Зеон должен быть разрушен. Тьфу ты – руки прочь от Зеона. Таблетки сейчас принимать будем? Забыл, какую  выбрать: синюю или красную?
      – Идиот! – Ада быстро избавляясь от остатков аристократического лоска.
      – Что тебе нужно? Деньги? – порывшись в сумке, она достав пачку стодолларовых купюр и пластиковую карту. – Наличными у меня немного. На счету – сколько захочешь.
     Столь серьезные аргументы заставили меня сменить тактику. 
      – Не знаю, что вы там курите в столицах, только деньги оставь себе. Хорошо, допустим, убедила. Каковы дальнейшие инструкции? – я пытался придать своему голосу серьезность.
       – Мы уезжаем сегодня из города. Завтра – из страны.
       – Нет, так не пойдет. У меня куча дел. Загранпаспорт просрочен. Смогу только дней через десять, – я начал откровенно подыгрывать девушке.
       – Загранпаспорт не нужен. Хорошо, три дня максимум, – резко отрубила та. – Если не позвонишь, сама найду.
       – Верю, найдешь, и что дальше?
       – Дальше, будет дальше. Будущего не существует! Оно не подвластно даже Изначальному! – с жутким пафосом ответила Ада.
       Вот как она заговорила! Забористые все же в столице препараты! А так – весело! Будет потом о чем с друзьями поговорить за бокалом виски, да под приличную сигару... Хит сезона просто, подумал я, а вслух произнес:
       – Хорошо, понял. Позвоню обязательно. Извини, погорячился немного. Так что, пару сотен занять, не откажусь.
       Ада молча протянула пачку банкнот. Выдрав несколько купюр из середины, я вернул остальное. Игриво помахал девушке рукой и поспешил по направлению к Невскому проспекту.
       Минут через десять ушатанная семерка, уже несла меня по направлению к Ладожскому вокзалу, в районе которого я снимал маленькую двушку.
       – Другэ, куда ехат далше покажешь? – кавказский акцент водителя был  вполне ожидаем.
       – Покажу дорогой, покажу. Направо сейчас, – ответил я, нащупывая в джинсах диктофон.
 
 
               
 





               


          
               




















                Глава 4. Эльфийские песни 


                1

      Журнальный столик, за которым мы сидели на расшатанных, еще советских времен табуретках, находился почти посредине единственной жилой комнаты моего друга.
      Остальное пространство, не считая кровати, покрывала всевозможная, компьютерная рухлядь.
      – Ну, давай еще разок! – сказал Рома и преждевременно крякнул. Поднес к рюмкам запотевшее горлышко уже ополовиненной (недавно из холодильника) «Столичной». Мы дружно выпили, закусив неряшливо нарезанной колбасой.
      – А вот то, что глюки ловишь, сам понимаешь, хорошего мало. Красное марево, говоришь? Не слышал, конечно, чтобы от «снега» так сносило, но случаи разные бывают. Смотри, сторчишься в конец. «Снег» он ложится мягко. Только организм аппетит быстро нагуливает, все время добавки просит.  Когда бабаки на эту роскошь кончаться,на герыч перейдешь, потом крокодил…. Лесенка она известная, вниз только, – сказала Рома и тяжело выдохнул.
      Толи от водки, то ли от августовской жары его бросило в пот. На лбу выступили крупные капли, рыхлое туловище, словно напитанная губка, прилипло к  футболке. Он взял со стола неизвестно каким образом оказавшуюся там салфетку и промокнул рано облысевшею голову.
       – Я же так…. Не злоупотребляю, для вдохновения…. А ты отчего кондиционер не поставишь? – я попытался сменить неприятную тему.
       – Так выросли мы без этих буржуйских прибамбасов. И – ничего. К тому же, сам знаешь, на этом старье серьезных бабок не поднимешь,– Рома обвел квартиру взглядом. – Так, на выпивку и закуску хватает, на кондиционеры и баб, уже нет, – он благодушно улыбнулся и продолжил:
     – Это ведь ты у нас олигарх, сдаешь трехкомнатные хоромы на Невском. Светлая память твоим родителям…. Слыхал, что до революции хороший доходный дом в Питере дороже, чем золотой прииск в Сибири стоил?
       – Угу, – промычал я.
       – Так что, можешь считать себя начинающим золотопромышленником, - Рома похлопал меня по плечу. – Говоришь, вчера было дело? Значится телка эта итальянистая, так и бомбанула: «неподвластно изначальному»?.. У меня что-то концы не сходятся. Мутненько все,– сказал он, пережевывая очередной ломоть останкинской.
      – У меня, думаешь, ясненько? Поначалу по этой  м-а-а-скв-и-чке вообще невозможно было догадаться, что она под кайфом. Потом догнало? Кстати, доллары проверил уже – настоящие.
       – Ты говорил, запись есть, включай уже.
       – Обязательно! На десерт оставил! – я нетерпеливо потер руки и выложил на стол диктофон.
      Рома обновил содержимое рюмок. Мы, не чокаясь, выпили, торопливо закусили…

     …..Мыслей не было – никаких. С потолка свисают отслаивающиеся язычки побелки. Мутновато-желтые обои с давно уже неразличимым рисунком пузырятся на стенах. Уже, наверное, не меньше минуты я медленно и бесцельно скользил взглядом по поверхности предметов. Лицо Ромы…. Он ходит вокруг меня, размахивает руками и беззвучно шевелит губами.
       – Дэнчик, тебе в больничку нужно, – неожиданно, как будто кто-то резко
повернул регулятор громкости, голос Ромы разорвал тишину.
       ¬– Хорошо. - я поднялся и направился в прихожую. Роман продолжал  без умолку что-то тараторить.
       Обшарпанные, исписанные граффити стены подъезда. Подозрительные взгляды бабушек на скамейке. Дребезжащий скрипучий голос в спину:
       – Вон еще один. Наркоман! Это он к Людке с пятого этажа приходил.
       Лиговский проспект перемигивается автомобильными фарами. Фраза Ромы: «Дэн, ты понимаешь, что сам с собой разговаривал? На записи только твои слова!» В больничку…
       Тоннель метро слизывает меня языком эскалатора и несет в инфернальное чрево города. Вечерняя подземка заполнена усталыми питерцами и угрюмыми гастарбайтерами. Их скоро уже трудно будет различить.
      Я любил этот город по многим причинам. Мне нравился его имперский, европейский центр. Советские спальные районы вызывали настольгию. Я полной грудью вдыхал его свободолюбивый воздух, пропитанный  бурями прошлого и ненавязчивым протестом настоящего. Проклепанные металлом косух панки с гребнями на головах. Разодетые в черные кружева готы. Фиолетово – малиновые анимешные эмо. Да, даже хмуроголовые скинхеды в солдатских ботинках и куцых бомберах….
      Одних уже не стало, скоро исчезнут и остальные, оставив блеклое послесловие в виде фантов «Зенита» и редких байкеров. Информационные технологии выхолостили протест, разложили его живые потоки на формальные мегабайты и пиксели.
     Впрочем, возможно все перетекло в иные, изощренные гендерные формы. Сексуальные меньшинства – изначально субкультура махровых маргиналов на глазах превращается в большинство. Да, это пока немного не про нас. Но, все равно – рок-н-ролл умер. Победили гаджеты и  пидарасы   толерантность…. В больничку, в Кащенко…. Без очереди примут, бесплатно… Доллары!
      Я встрепенулся и достал бумажник. Вот он, хрустящий символ всемирной победы демократии! Патлатый Франклин с залысиной и растянутыми в струну губами.
       – Извините, за дурацкий вопрос – что это? – я обратился к презентабельному мужчине, что сидел справа. 
      Недовольно скривив лицо, тот оторвался от смартфона и уставился на меня, взглядом: « Что тебе нужно, утырок обкуренный?»
       – Скажите, пожалуйста, что вы видите? – я задействовал все свое обаяние.
       – Доллары, – недоверчиво протянул мужчина.
       – Спасибо большое, – я не стал изучать его дальнейшую реакцию и отвернулся.
      «А может и это все тебе кажется?» – червь сомнений начал выгрызать мозг.
     Может! Только тогда стоит допустить, что и самого разговора с Ромой не было! И вообще –  весь мир иллюзия – майя, как говорят буддисты.
     Червь втянул зубы и до срока свернулся клубком.
     Вскоре я уже выходил из вагона на своей станции. На вершине эскалатора к уснувшему мобильному, наконец, пробились волны сотовой связи.
      – Привет, Рома, – мой меланхоличный голос был подстать настроению.
      – Здорово, дружище. Живой? – скороговоркой выпалил тот.
      – Нормально…
      – Когда нормально – это хорошо! – бравурно заметил Рома. – А то, как запись прослушали, тебя, словно пыльным мешком приложили. О чем говорили-то, помнишь? – в его голосе чувствовалась вальяжная озабоченность.
      – Ключевые моменты. Ты меня в больничку отправлял…. Не собрался пока – далеко пешком. Вот, думаю, «скорую» вызвать. Как считаешь, приедет по такому случаю? – я показательно зевнул.
      – Оно, конечно, может и приедут. Только важно сразу симптомы убойные предъявить, чтобы не отвертелись. Хочешь, позвоню?.. Так, мол, и так, у друга белая горячка – с белочками бизнес совместный ведет. Песни поют на разные голоса, орешки грызут. Золотые скорлупки по контрабанде в Турцию. Изумрудные ядрышки в местные ювелирки сплавляют, – Рома откровенно издевался.
      – Зачтется тебе еще. Грех над больным человеком так потешаться!
      – Ладно, пошутили…. Про больничку, это я так – сгоряча. Сам растерялся…. Смотри, я тут поколдовал над записью: вытянул звук и почистил шумы там, где эта курица кудахтать должна была. Получилась просто бомба! Штука посильнее «Фауста» Гете, как говаривал мой отец! Слушай! – голос Ромы был преисполнен нездорового возбуждения.
       – Внимательно, – сказал я натянутым как струна голосом.
       Из динамика телефона, шипя помехами, начала изливаться мелодичная   тарабарщина. Слова, произносимые низким, скорее мужским голосом, то и дело перемешивались с каким-то птичьим щебетанием. При этом, все вместе составляло целостную гармоничную картину, напоминая красивую песню.
       – Когда пробил по алгоритмам, выяснилось, что иногда слова повторяются. Но в каждом отрывке фразы новые. И еще, сам уже догадался, наверное. Я не нашел ничего похожего среди доступных языковых баз, - как из пулемета строчил Роман.
       – Спасибо, друг. Подлечил, так подлечил! Это действительно посильнее твоего Гете. Но, самое главное  – лучше, чем моя шизофрения! Это… 
     Моя восторженная тирада была прервана на полуслове:
       – Язык этот. Возможно, наречие какое древнее? Тут специалист нужен. Но, один ляд! Ты же русскую речь слышал, а не эту галиматью! Чертовщиной, какой- то отдает. Может в органы обратиться?
        – Чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами? Давай, оставим старика Булгакова в покое, – мой голос был наполнен отчаянной иронией.  – К тому же, я не заметил, чтобы она законы какие приступила. «Пение эльфийских гимнов», – нет такой статьи в Уголовном кодексе!
        – Ну, смотри…. Держи в курсе. На связи, – явно приняв иронию на свой счет, Рома повесил трубку.
         Да, все страньше и страньше, чудастее и чудастее! 
      

                2


       «Одной из основных проблем религиозного сознания было логическое противоречие, связанное с всемогущим и всеблагим богом, с одной стороны, и наличием страданий людей, с другой. Наше интуитивное знание существования Творца всякий раз натыкалось на этот без сомнения  краеугольный вопрос. Разные религии по-разному пытались разрешить эту дилемму. Теософия нового времени выявила совершенно новые аспекты этого кажущегося противоречия. 
       Простая истина «всё познаётся в сравнении» является ключом к новому подходу. Бог как единственное Высшее существо изначально не имел  возможности сравнить себя с кем-либо. Будучи всемогущим, всезнающим и всеблагим он все же не обладал одним существенным знанием – знанием самого себя.
      Первая его попытка посмотреть на себя со стороны «сравнить себя» связана с сотворением ангелов. Казалось, глядя на этих, настолько подобных самому создателю существ, он мог полностью удовлетворить своё основное желание самопознания.
       Но, как вскоре оказалось, ангелы не обладали одной наисущественной характеристикой, свойственной Творцу – свободой воли, свободой выбора. Вот почему богу пришлось создать Человека. Это во многом несовершенное существо, однако, в своих высших проявлениях, обладающее всем набором характеристик присущим самому Всевышнему».
       Я отложил книжонку, которой зачитывались в последнее время околоинтеллектуальные круги города. Взял банку пива и потянул за скобу. Банка удовлетворенно чмокнула и приятно зашипела запасенными по такому случаю газами.
       С удовольствием сделав несколько глотков(алкоголь, распитый с Ромой, уже почти выветрился), я еще раз перечитал страницу. Автор явно заигрался, развесил на листе словесные гроздья. Да, небезынтересные, но дилемму так и не решил. Оно и понятно – основной вопрос богословия. Сколько тонн бумаги  на эту тему переведено!
      За стеной громыхнуло. Соседи уже целый месяц методично разносили свое жилье, в дерзкой надеже преобразить старую панельную девушку в люксовые апартаменты.
      Я посмотрел на часы – 23:06. Если не уймутся, придется вставать с постели
      Пиликнул мобильный .WhatsApp сообщал, что Марина благополучно добралась и задерживается в Вологде на неопределенное время. Сегодня утром она сорвалась домой, как только узнала, что серьезно заболела мать.         
      Еще одно сообщение (с незнакомого номера) имело миловидную аватарку девушки по имени Ариэлла. Пространное письмо плохо вписывалось в формат мессенжера и пестрило «красными флажками»: «зависит ваше будущее», «время не терпит», «нужно обязательно встретиться завтра».
      Прямо- таки коском прут, и двух дней не прошло! Встретимся…. Конечно же, встретимся! Куда я без вас теперь…. Говоришь, дело важное? Меня касается? Вот так, без таинств секса, прямо в лоб? Пренепременно! Завтра же и повидаемся. Ариэлла, Ада ¬– имена то, какие выбирают – масоны!

 

               

               

               

                Глава 5. На арене

               

       Волшебное, небывалое чувство – секунды, часы, дни не имели значения.
 Восприятие времени исчезло, как и я сам полностью растворилось в Ариэлле, а она была самой вечностью. Сколько миллионов лет мы уже сидим в автомобиле? Что это такое – миллион лет? 
       – Дэн, надень его, – моя царица сняла одно из своих божественных украшений.
        Не сводя взгляда с ее ангельского лика, я протянул левую руку и выставил указательный палец. Любимая нежно приложила кольцо. Поначалу оно, едва охватило ноготь, но потом ловко соскользнуло вниз и покрыло третью фалангу пальца.
        Вашу мать! Я ошалело посмотрел на Ариэллу и, чуть не вывернув сустав, попытался стянуть дьявольскую хреновину. Кольцо не двинулось с места, словно проросло корнями в кость.
       Отодвинувшись к самой двери, я испуганно смотрел на Ариэллу и лихорадочно соображал, что еще может выкинуть эта ведьма.
       – Успокойся Дэн. Мне нужно было хоть как-то убедить тебя, – девушка протянула ключи и бумажник. – А эту дрянь, позволь оставить себе, – она потрясла в руке склянкой с кокаином. – Хорошо?
       Я неуверенно кивнул и осторожно забрал свои вещи. Ариэлла тут же  приспустила окно и резко взмахнула рукой. Послышался глухой треск стекла.
       Спокойно Дэн. Бывает… – мысли с бешеного галопа, начали переходить на рысь. 
       – Теперь хоть немного доверяешь? – голос Ариэллы был наполнен прямо таки материнской заботой.
       Мой робкий кивок, ерзанье на сиденье, очередной недоверчивый взгляд.
       – Хорошо. Я дам сейчас Клятву Престола. Единственную клятву, что имеет власть надо мной. Потом поймешь – при всем желании я не смогу больше подчинить тебя. 
        Ариэлла приподняла голову, приосанилась. Ее лицо торжественно преобразилось. Глаза наполнились, каким-то потусторонним светом. Дальше … дальше она пролопотала (пропела) отрывок из «эльфийского» гимна. Только в отличие от Ады на полную громкость.
        – Да, кто вы такие? – я поморщился. Сильно разболелась голова. Затошнило.
        – Всю правду ты сейчас не услышишь. И тому есть множество причин. То, что ты испытал, называется Слияние. Твое «я» было полностью растворено во мне. Тут без побочных эффектов редко обходится. Потерпи, скоро должно пройти, – Ариэлла осторожно прикоснулась к моему лбу рукой и продолжила:
       – Я буду вводить тебя в курс дела постепенно. Чем дольше мы будем разговаривать, тем быстрее созреешь для новых знаний. Скажем так, в первом приближении я представляю внеземную цивилизацию. Ты – наш сородич, которому грозит опасность.
       – Ага, получается, что к Звездному Лорду явилась посланница Эго. Это в твоем, в первом приближении, – ко мне стало возвращаться чувство юмора.
       – Извини, не могу по достоинству оценить всю глубину сарказма. Плохо знакома с вашей поп-культурой,– Ариэлла мягко улыбнулась.
       – Значит, ты, мой ангел-хранитель? – я задумчиво почесал подбородок.
       – Можно и так сказать, – посерьезневшим голосом произнесла девушка (девушка?)
      Почему-то именно после этих слов навалилось ощущение тотальной, сюрреалистичной невозможности происходящего.
       – В чем опасность? Поняла, что со мной уже пытались связаться ваши люди? –  больше для порядку спросил я.
      Хотелось убежать в какой-нибудь дальний, недоступный для всей этой чертовщины уголок. Построить домик в тайге…
       – Да, знаю. Извини, Дэн, но время Слияния узнала обо всем, что ты делал в последнее время. Срочно нужна была полная информация.
       – Весь как на ладони, значит, – понуро протянул я и криво поморщился.
      В голове лихим табуном пронеслись сексуальные сцены последних дней. Да, крутые мы с Мариной тогда виражи закладывали. Оно и понятно, под «снег» то всегда веселее катится.
       – Сначала тебе грозила…. Хм… Окончательная смерть, назовем это так. А сейчас – тоже мало хорошего. Кстати, ситуация с другом твоим, Романом. Правильно поняла, что вы еще с детства еще знакомы? Давно у него проблемы с сердцем?– Ариэлла буровила меня выпытывающим взглядом.
       – Да, в одну группу детсадовскую ходили. А здоровье его, сразу после армии ухудшилось. Он на радиолокационной станции служил. Как пришел, сразу лысеть начал, а через пару лет сердце забарахлило. Ближе к тридцати  – сахарный диабет заработал, – я недоуменно посмотрел на Ариэллу.
       По ее лицу скользнула тень досады. Она задумчиво посмотрела в окно.
      – Что с ним произошло? – спросил я с тревогой. 
      – Не могу сказать точно. Упустила я тут один момент…–  Ариэлла закусила губу.
      – Это как-то с тобой связано? – не унимался я.
      – Дэн, как все прояснится, сразу узнаешь, – тон ответа давал понять, что тема закрыта
      – Ада, кто она такая? – я продолжал сыпать вопросы.   
      – Она …. Она – мой враг.  А тебе…. Думаю, уже скоро сам сможешь решить, кем тебе приходится, – задумчиво ответила Ариэлла.
      – Вон оно как. У вас, высокоразвитых, все как людей значит – дрязги, интриги. Что делать-то будем, командир? – я опять начал приходить в себя.
      – Самое важное – позвони Марине, пусть все бросает и приезжает. Что угодно обещай. Хоть швейцарскую клинику маме ее. Деньги есть, – Ариэлла выдавала эмоциональные фразы, каким-то безразлично-недовольным тоном.
       Я уже набирал номер подруги.
       Ну, возьми же!
       После нескольких попыток психанул и швырнул телефон на панель. Взял снова, и отправил сообщения в WhatsApp .
       – Что ей грозит? – в моем голосе сквозило отчаянье
      Ариэлла, легонько усмехнулась и жестко ответила:
       – Небытие. Ампутация души. Смерть.
      Тут же очнулся сотовый.
       – Алло! Марина, тебе нужно срочно вернуться. Срочно! Маму вылечим. Деньги есть! Руки в ноги, и выезжай!
      – Дэн, это Майкл. Что еще стряслось? Ты где? До начала концерта полчаса осталось. Все уже на ушах стоят 
       – Извини, ошибся. Перезвоню, – я повесил трубку.
       Новый входящий – наконец Марина!
       С тем же эмоциональным накалом и некоторыми смысловыми вариациями я повторил то, что сказал Майклу. После насыщенных переговоров: « Сколько ты выпил?.. С кем ты?.. На герыч перешел?.. Откуда деньги на больницу?.. Не свисти!.. Куда ты вляпапался?..»  – Марина все же поддалась на уговоры.
       – Через час выезжает, – устало сообщил я.
       – Хорошо.Теперь можно и на выступление поехать. Не будем менять твое расписание. Время пока есть. Марину нужно дождаться в любом случае.
       – Думаешь, я сейчас в состоянии?
  Я посмотрел в окно, только сейчас поняв, что машина находится неподалеку от кафе.
       – Поможем, чем сможем, – приободрила Ариэлла и  вышла из машины, чтобы пересесть на место водителя.
       Я набрал номер Майкла, когда он отозвался, быстро выпалил:
      –  Скоро буду…. Нет, опоздаю. Потяните время,– автомобиль мягко тронулся с места.– Ариэлла, стой. Я не езжу сзади…
     Невский еле ехал. В его пафосном потоке наш новенький BMW выглядел  серенькой мышкой, так что не могло быть и речи, что бы кто-то уступал дорогу. Тем не менее, продвигались мы достаточно скоро. И все благодаря «продвинутому» стилю вождения Ариэллы.
        – Вас так в космошколе учили? – полюбопытствовал я, когда в очередной раз раздался воинственный сигнал подрезанного автомобиля.
        – Мы же спешим, столкновений избегаем. Все рассчитано. Что не так? Думаю, я хорошо знакома с базовыми правилами, – удивленно ответила та.
        – Даром преподаватели время со мною тратили, – фальшиво протянул я и ехидно усмехнулся. 
        – Зря улыбаешься. Кроме того, что я выудила из твоей памяти (за пару последних месяцев, дальше не углублялась), я хорошо знаю ваше классическое искусство. Медицина, история в полном объеме. Наука – само собой. Оружие, боевые искусства, игра на музыкальных инструментах, теоретические аспекты сексуальных отношений….
        – Стоп! – Я поперхнулся от смеха и посмотрел на ее серьезное преподавательское лицо. – Теоретические?! А, вы сами то, как – почкованием?
        – По-разному, – Ариэлла обворожительно улыбнулась. – Кстати… – она не успела договорить, резко ударив по тормозам.
       Почти тут же последовал следующий толчок и громкий треск. Я помотал головой (опять тошнило). Обернулся – к корме нашей машины с натягом припарковался внедорожник.
        Когда мы вышли, внедорожник принял облик здоровенного «Кадиллак Эскалэйт». Под стать джипу был и водитель, что уже надвигался на Ариэллу. Его дорогой костюм только еще сильнее оттенял туповатое с блатной ухмылкой лицо. 
     «Словно из заповедника! Лет пятнадцать не встречал таких», – подумал я, когда он прошелся по мне презрительным взглядом и сцедил на асфальт слюну.
       – Вот ведь, незадача! Че, двустволка, насосала лаве, а ездить как – не втыкаешь? – процедил мужик и еще ближе подошел к Ариэлле.
        Легкая улыбка быстро сползла с ее лица, уступив место озадаченному выражению. Совершенно непонятно откуда набравшись храбрости (ой, д-у-р-а-а-а-к), я втиснулся между ними и вывалил через губу:
       – Хорош быковать, бикса правильная, а за базаром следить нужно, – в следующую секунду мое лицо уже чертило асфальт.
        Когда я оказался на мостовой, Ариэлла бросила на меня беспокойный взгляд. А после …. После мужик схватился за голову и волчком завертелся на месте. Его пальцы так отчаянно скребли по редкой шевелюре, словно хотели добраться до мозга.
       –  Прочь от меня! Сгинь нечистая! Во имя отца и сына!– кричал он, уже катаясь по земле. – Хорошо, хорошо, все отдам. Слушаю тебя! Как скажешь, кум!
       Бычара неожиданно замер и с трудом поднялся на ноги. Тут же начал лихорадочно раздеваться, приговаривая:
      – Будет радость, будет день, уходи долой мигрень.
      – Свободен,– властно сказала Ариэлла, когда он стянул последнее.
      – Благодарствую! –  с облегчением выдохнул тот.
      Мужик поклонился девушке до земли. Поднял руки, сделал у головы  рожки указательными пальцами и, колыхая студенистыми телесами, приспустил по разделительной полосе проспекта. Его хриплый, ученический бас: «Сатана там правит бал, там правит ба-а-а-л. …. люди гибнут за металл…», – скоро затих вдали.
      – Живой? – Ариэлла обвела меня сочувственным взглядом. – Извини, почти не понимала, о чем вы. Лаве? Двухстовлка? Не ожидала совсем, – она слегка дотронулась до ссадин на моем лице. – Сейчас за аптечкой схожу.
      – Не кручинься. Ну, провалила отбор в президентскую охрану. Бывает, –  я измученно улыбнулся. – А вот, то, что Клятву Престола дала, это уже оценил. Вроде бы пустячок, а на душе спокойнее как-то, – стараясь удержать улыбку, я оглянулся по сторонам.    
       Невский стоял. Телефоны в окнах автомобилей, в руках прохожих, в поднятых над головами селфи-штативах. Живое кольцо начинающих видеоблоггеров.
       Спешите! Только сегодня на ар-ре-не! Проездом из Ницы в Токио! Бесподобная пара иллюзионистов! Умопомрачительная Ариэлла и  несравненный Дэн! Первый номер окончен! Кто еще хочет испытать магию их искусства?
 
   



               















                Глава 6. В гримерке



       Да где же тут кнопка выхода?! Только никому не говорить потом. Никому! Кисть левой руки уже пылала от постоянных щипков. Ариэлла, видя мои попытки проснуться, лишь качала головой и сжимала губы.
       Впрочем, скоро мне стало не до рефлексий. Казалось, в голове просверлили отверстие и засыпали туда банку огненных муравьев. Муравьи были голодны, имели большие челюсти и непрерывно размножались делением.
       – У тебя нет аптечки, какой космической? Капли там с нанороботами, нейропрограммирование продвинутое? – я почти улыбался.
      – Делаю все что могу. Последствия Слияния должны скоро пройти, но тут еще сотрясение, – Ариэлла слегка дотронулась до моего лба. Стало немного легче.
       – Нужно позвонить ребятам. Боюсь, я все же – вне игры. Ариэлла…. Ариэлла?! – я посмотрел на девушку, будто в первый раз.
       – Дэн, я не могу читать мысли, – ее ответный взгляд был не менее удивленным.
       – Хоть это радует. С ролью порнозвезды я уже свыкся….  Я вот что подумал, ты же теперь все мои партии гитарные знаешь? К тому же, обмолвилась, мол, и жнец и на дуде игрец? – я заискивающе заглянул ей в глаза.
       – Я поняла, могу, – безразличным голосом ответила Ариэлла. – Только как твои ребята отреагируют?
       – Молниеносно. Сначала пошлют, потом еще раз, после плюнут и согласятся. Не с руки нам под фанеру играть– репутация. А она у нас знаешь какая? О-го -го! – я довольно потер руки.
      За окном медленно скользил вечерний Лиговский. Тротуары не так избалованы туристами как на Невском. Восьмиполосная автострада, не спасающая от пробок. Дома – такие уже не редкость в центрах старых русских городов.
      Вход в «Night Troll Club» как образец современной питерской снисходительности к внешним проявлениям успеха, которая порой так удивляла наблюдателя из глубинки. Многие даже принимали ее за неряшливость или скупость. 
      Это касалось не только вывесок заведений и их интерьера, но и внешнего вида людей.  Конечно, и мой город мог горделиво набрать воздуха в грудь и сверкнуть бриллиантовой улыбкой «Цикус Клаб», но, в целом, азиатский китч был ему чужд.
       Пока Москва и провинциальные города держались за старину, пыжились, распускали перья «Понт дороже денег». По-северному, по-скандинавски сдержанный Питер вполне оправдывал звание окна в Европу.
      Мы свернули во дворы, где не без мытарств нашли парковочное место и вскоре уже подходили к ночному клубу. Из молодежной суетной толы, выступили две длинногривые фигуры: клавишник – Хмурый и Майкл – наш бас гитарист.
        – Ариэлла, – я представил свою спутницу.
       Несколько секунд замешательства и друзья рассеяно представились в ответ. Новая пауза. Первым очнулся Майкл, посмотрел на мою, истертую асфальтом физиономию и усмехнулся:
        – Килограмм грима пойдет на пользу. Извини, маску хоккейную дома оставил, – в ответ на мой невысказанный вопрос друг покачал головой и, как бы извиняясь, добавил:
       – Рома без изменений. В сознание не пришел…. Пойдемте.          
       Майкл развернулся и быстро направился к крыльцу. Ускоряя шаг, мы двинулись следом. Спустившись по крутой лестнице, и, пройдя по мрачноватым коридорам, оказались в гримерке, где нас ожидал последний участник группы – барабанщик по прозвищу Русский.
        Я опять долго перебирал в голове: Цой? Ким? Чон ду Хван?.. Тьфу! Да кто его помнил, его настоящее имя? Зато вспомнилось, как  к нему это прозвище прилепилось. Еще в институте, когда мы спросили о его национальности.
       Когда Ариэлла тоже вошла в комнату, казалось, что ребята даже не удивились. Лишь только Русский встал со стула, да вытянулся в струну. К тому времени ощущал я себя уже достаточно сносно. Но любопытство все же взяло верх. Я пару раз громко хлопнул в ладоши и возвестил:
       – Внимание. У нас сегодня новый гитарист – Ариэлла!
       Ответом мне послужила тягучая тишина – лишь из коридора доносились  приглушенные звуки  тяжелых металлических рифов. Первым опять очнулся Майкл. Он подошел ко мне, и участливо заглянул в глаза.
       – Вон оно как тебя приложило! Давно на колесах?
       – А то? Уже полгода как вместе с Ариэллой …репетируем, – я взял с дивана акустическую гитару и протянул девушке.
      Та села на стул, сняла и опустила кольца в карман жакета. Одной рукой ловко ухватила гриф, примеряясь к баре. Другой – легонько пробежалась по струнам. Нескольким выверенными движеньями подстроила инструмент.
      – Ну, давай, родимая, потихонечку, не торопись,– вкрадчиво сказал я.
      Ариэлла ответила, взглядом, вольный перевод которого означал: «Не учи отца и баста». Встряхнула головой, поерзала на стуле, усаживаясь поудобнее, и начала. Отрывок из фламенко. Затем Вивальди и пару моих соло, виртуозно адаптированных под акустику.
       Когда закончила, ребята все еще были в оцеплении. Потом заговорили все – сразу и наперебой:
       – Волосы, волосы нужно распустить, – Майкл порывисто вскочил со стула.
       – Мейкап побоку, с прикидом, что делать будем? – почти кричал Хмурый, сильно жестикулируя.
       – Зена пониже будет, но можно попробовать! – выпалил Русский и метнулся из гримерки.
       – Ок? Ты не против? – я подошел к Ариэлле и мягко положил руку на плечо. В ответ девушка обреченно кивнула. Хмурый и Майкл удивленно переглянулись.
       Вскоре в гримерку ворвался Русский. Он крепко держал за руку Зену. Та брыкалась и капризно надувала губы. Ее большие глаза утопали в черноте хардокового макияжа. Косуха и перчатки ощетинились тупыми иглами и поблескивали клепками. Кожаные лосины и высокие, почти до колен шнурованные ботинки дополняли готическую картину.
      – Вы че, в хлам обкуренные? В барби нарядить решили? – Зена с презрением посмотрела на Ариэллу и попыталась в очередной раз освободить руку. Русский и не стал ее удерживать, но к этому времени мы уже обступили фанатку.
      – Выручай, подруга, очень нужно, – вкрадчиво произнес Майкл, склонившись над ухом Зены. Обнял ее за талию и по-хозяйски притянул к себе.
      – Сейчас! Убери пакли! – страстный поцелуй Майкла не дал ей договорить...По окончании прелюдии, Зена провела тыльной стороной ладони по губам и безвольно вымолвила:
      – Всю помаду вылизал, урод.
      – Ну и славно, не будем вас смущать, девочки. Мальчики – на выход,–  сказал я, открывая дверь. 
       В коридоре пахло подвальной сыростью, табачным дымом и марихуаной.  Где-то вдалеке хрипло надрывался Брайн Джонсон «Hell's bells, Satan's comin' to you…»(1). Моя любимая песня «AC/DC».
        Да, не «King Crimson», даже не «Led Zeppelin» – без прорывов. Австралийская группа просто альбом за альбомом оттачивала свои «три аккорда» и в паре вещей дотянулись до таких высот, что оказались недоступны даже для гораздо более продвинутых рок- гуру. Настоящий гений действительно прост и понятен всем. К сожалению обратной силы фраза не имеет.
       – Менял я женщин трам, пам, пам, пам как перчатки, – высоким тенором пропел Русский.
       Он навалился спиной к кирпичной кладке стены коридора. Подошва правой ноги упиралась туда же. 
       – Марина в курсе? – спросил Хмурый, перебирая в руке сигарету.
       – Простите, Штирлиц, а пораньше  сказать – не судьба? – Майкл решил внести свою лепту в череду вопросов.
       Русский перешел от песни к прозе:
       – И вообще, чужая она. Не нашего роду-племени. Родственница твоя? Ей бы на подиуме бедрами вилять, да папиков разводить. Они таких любят! На худой конец….  – громкий гогот Майкла не дал ему договорить.
       – Шо, таки у всех, всех худой? И откуда таки вы все знаете? Проверяли? – спросил он еврейским говором. Тут же раздались смешки со стороны остальных.
       – Все-то вам хихоньки, да хаханьки, а сами присосались пиявками и хлещите русскую кровушку! – Русский деланно нахмурил брови и смерил бас гитариста суровым взглядом.
       – Я шо, а не шо, молчу, молчу, – тот хитро улыбнулся и закрыл рот ладонью.
       – На худой конец (опять раздался чей-то смешок) ей бы на скрипочке играть, – закончил свою мысль барабанщик. – Кто она? Колись! – Русский сузил и без того неширокие азиатские глаза.
       Я набрал воздуха в грудь и принял ораторскую позу.
       – Делаю официальное заявление. Ариэлла представитель дружественной нам инопланетной расы. Возможно даже наследница межгалактической империи. Впредь прошу исключить из лексикона мат и воздержаться от жаргонизмов, дабы не порочить, созданный мной, положительный образ российского рок музыканта…. Девушка сейчас погружается так сказать в пучины нашей жизни, дабы изучить изнутри ситуацию на планете. Завтра вечером ей предстоит неофициальная встреча с Президентом. Надеюсь, все понимают ответственность, выпавшую на нашу долю? – провозгласил я дикторским тоном.
      – Вон оно как. Мы к нему значит со всей душой. Пупок можно сказать рвем (рубаху на груди и подавно). Последней краюхой делимся…. Не хорошо поступаешь, товарищ! Если ты отвернулся от коллектива – полбеды. А вот если коллектив от тебя отвернется? – по учительски строго подыграл  Хмурый.
      – Да, что с него взять, с болезного, –  Русский сделал вид, что плюет на пол и махнул рукой.
   

(1) Hell's bells, Satan's comin' to you( англ.)   -  Колоколов ада бой, Сатана идет за тобой.




 – А что, тема интересная, – подхватил эстафету Майкл и приблизился ко мне. Опасливо оглянулся по сторонам, и вкрадчиво продолжил:
      – Тут главное, не продешевить. Ордена дружбы народов всему составу и  сольник в Кремле на день защитника отечества – это минимум. Минимум! И вот еще что…. У меня тут грешки нарисовались, замолви словечко…
       Договорить он не успел. Открылась дверь гримерки, явив нам пару отчаянно недовольных собой (и друг другом) женщин. Зена неуклюже покачивалась на каблуках, опираясь рукой на косяк. Жакет ей был почти впору, но брюки пришлось загнуть. К тому же она не до конца смыла макияж, что еще больше придавало ей комичный вид.
      – Отработаешь! – прошипела она, неистовой вакханкой смотря на Майкла.
      Ариэлла, казалось, выглядела на все сто, но на сей счет, видимо, имела другое мнение. Непрерывно, будто находясь в деревенском сортире, морщила нос.  Ее грудь, натужно распирала кожаную куртку. Ягодицы, плотно обтянутые лосинами, вторили рельефностью форм.
       – Супер! – я поднял руку с оттопыренным вверх большим пальцем.
      Ариэлла опять поморщилась, развела руки в стороны, потянулась. Затем несколько раз переступила с ноги на ногу. Сказала с вымученной улыбкой:
     – Не по барыне лапти, да и кольчужка маловата...
 


               





               










                Глава 7. На Арене -2

 

                1

       Солнце в зените чуть затянуто рыхлой порослью облаков. Небольшая, укрытая лесным разноцветьем опушка. По сторонам – стройные ряды, могучих кедров. С края леса – «плюшевая» избушка, от крыши до земли поросла мхом. От костра тянет дымом и еловой смолой. В самой его сердцевине там, где бушует оранжевое пламя, зарождается фиолетовый столб света. Прожекторным лучом вырывается из костра и уходит в небесную высь.
        Я сижу на траве. На моем плече бабочка.
       Спугнуть?
       Рядом на старом пне не менее древний дед. Длинные седые космы изъеденное временем лицо. В кирзовые сапоги заправлены парусиновые штаны. Поношенная телогрейка на голое тело. Старик с затаенной хитринкой смотрит на меня и подкладывает в костер кедровые ветки. Фиолетовый луч начинает искриться хороводом золотых мотыльков, что по спирали ввинчиваются в облака.
       Хозяин своих сновидений…. Интересно, можно ли управлять галлюцинациями? Бредом? Вряд ли…. Проснуться во сне, ощутить его тонкую, как оболочка мыльного пузыря, ткань. Завернуться в нее с головой,  ощутить, что иллюзия полностью в твоей власти…. Пару раз у меня почти получалось, но чего-то не хватало. Материя сна быстро разъезжалась по швам – я просыпался.   
       Что там по этому поводу советует Карлос наш Кастанеда? Я впиваюсь взглядом в ладонь левой руки: линия жизни, линия судьбы, бугор Венеры…
      – Ты не подумай, это не морок какой, взаправду все.  И баловство свое  магическое брось. Штука совершенно бесполезная тут, – я слышу скрипучую растянутую речь старика. – Долго не задержу. Скоро дома будешь…. Хотел я в стороне остаться, только вон оно как вышло…. Вот что поведать хочу – ты за девку энтую, за Ариэллку-то крепко держись. Она за тебя на все готовая. Вот и губит себя, – старик ловко шурует потухшей головешкой, подгребая угли в костер.
       – Да, что вы батюшка, ей богу! Будто мне не ведомо, каким адамантом через девицу эту меня господь одарил. Я за ней и в кипящую избу, и в огонь на скаку! – браво, по-гусарски отвечаю, в то время как рука тянется к губе – подкрутить невидимый ус. Дед даже не смотрит на меня, продолжает:
       – Вы с ней не одной жизнью повязаны. Узелочки, знаешь куда тянутся?.. – он задрал голову и сглотнул комок в горле:
      – Коли в беду попадете, ко мне ее веди, я тебе меточку оставил. Она и сама рада была бы, только дороги не ведает. А мне не разглядеть ее. Укрывается … не от меня. Зло за вами идет.
      Старик тяжело поднимается на ноги и пристально смотрит. Не в глаза даже – в душу мне заглядывает. Чувствую, как по телу идут волны щекотливой пузырчатой воздушности. Кажется, вот-вот взлечу в небо веселым гелиевым шариком.
       – Ну, все, мил человек, ступай с богом, – старик кладет мне ладонь на лоб.
      – Спасибо дед. Я полетел…
    … Гром динамиков, саданул по ушам. Да, что за чертовщина!.. Даже для моей комической оперы партия старичка-лесовичка – это уже перебор. Элемент инородный, более того – фальшивый. Вот так и живем. Было бы желание, лекарство против морщин можно и мирное время завсегда  отыскать. И тебя вылечим, и тебя…
       Я оглянулся по сторонам. Стою, как и прежде в первом фанатском ряду.  Со сцены исходит ураганная энергия и клубы дыма. Вокруг беснуется молодежь. Не только ближние ряды, весь зал стоит на ушах. 
       Ариэлла заливается финальным соло. Мои парни отчаянно подыгрывают, пытаясь вписаться в ее неистовый драйв. Последняя ноту девушка не дотягивает. Снимает гитару, подходит к краю сцены и протягивает мне руку.
       Зал взрывается многолосьем: « Ари!.. Ари!.. Ари!..»
       Ариэлла сначала плавно тянет меня, потом увеличивает усилие. Резкий рывок. В следующее мгновенье я уже оказываюсь на сцене, на четвереньках, у нее за спиной. А когда оборачиваюсь, вижу, как девушка, расправив руки, летит в зал.
       Быстро освоилась, а еще говорила, что не разбирается в поп-культуре!
       Я смотрел, как Ариэлла плывет по залу на руках фанатов. Неожиданно включился свет. Люди завертели головами, раздался недовольный свист.
 «Всем прижаться к стенам! Освободить дорогу к сцене! Проводится спецоперация!» – жесткий мегафонный голос, перекрыл все звуки.
       Я спрыгнул со сцены и начал продираться к Ариэлле. Сначала в толпе царил суматошный беспорядок. Потом, будто из глубины зала шел ледокол, люди начали быстро расступаться. Вскоре в освободившемся коридоре возникла Ада в полицейской форме. За ней – три вооруженных автоматами спецназовца в масках. 
        В десятке шагов перед ними, в позе легкоатлета перед прыжком стояла Ариэлла. Колени немного согнуты, тело наклонено назад. Грубо растолкав  отделявших нас людей, я встал рядом.
        – Сколько зим подруженька, а весен то сколько?.. А мы-то думали-гадали, куда сестрица запропастилась? – в голосе Ады слышалась небрежная издевка.
       Она повернула голову к спецназовцам и что-то коротко произнесла, в то время как рука легла на кобуру. Ариэлла скользнула по мне досадливым взглядом, мол: «Чего приперся, дурачина. Велено было дома сидеть». Взяла за руку, и мы быстро сократили дистанцию.
       – И тебе – не хворать, – ледяным голосом бросила Ариэлла, стараясь отодвинуть меня за спину.
       – Запуталась ты, – сменив тон, участливо произнесла Ада, – одному Изначальному известно, что тебя ждет. В любом случае – хорошего мало. Нас тобой в прошлый раз чутье не подвело, правильную сторону выбрали. Важно и сейчас не прогадать. Сама знаешь, таких пасьянсов не выпадало еще, – Ада кивнула в мою сторону и продолжила:
      – Ему первое место возле Престола уготовано. А ты аккурат рядом будешь. Не скажу, что рада этому, но чего уж теперь. Или сомнения есть? Может, я преувеличиваю? У тебя и выбора то нет по большому счету!
       Ариэлла молчала. Лишь с каждой секундой, словно слова Ады натягивали в ней невидимую струну, все больше выпрямлялась и расправляла плечи. Я оглянулся – люди не расходились. Кто-то доставал телефоны.   
         Шапито переехало. Клоуны почти те же!
        – Дэн, ты все слышал?  Понимаю,это пока не совсем твой  выбор…. Но, поверь. Клянусь: «***********!» – Ада произнесла короткую «эльфийскую» фразу. – Все царства будут у ног твоих!
       – Авиириэлите  риссэлтэ та! (что вроде этого), – выпалила Ариэлла, срывающимся в крик голосом и молниеносно, ногами вперед подкатилась под Аду. 
       Дальше …дальше начался боевик. Только будто девушек снимали обычной камерой, а всех остальных с замедлением, рапидом.
       Обе уже на ногах. Ада хватается за пистолет. Мгновенье, и он летит в  толпу после хлесткого удара Ариэллы. Один из спецназовцев наводит на нее автомат. Взмах ее ноги с разворотом и тот уже в воздухе – пускает очередь в потолок. Второй боец корчится на полу, хрипит от удара в горло, полученного мгновеньем раньше. Третий – успевает выстрелить. Зал заполняет истошный женский визг.
       Ада со скоростью отбойного молотка наносит удары ногами-руками.
Ариэлла не успевает блокировать. Падает на колено и опирается рукой о пол.   Уцелевший боец снова берет ее на мушку. Ада уже в прыжке, наносит завершающий удар…
       Я прыгаю и сшибаюсь со спецназовцем. Он уже подо мной. Удар кулаком – слышу, как трещат его лицевые кости. Быстро вскакиваю и оборачиваюсь. Девушки, сцепившись, катаются по полу. Останавливаются. Обе на спине. Ариэлла под Адой – обхватила ту ногами, руками сжимает ее виски. Я уже рядом,  вижу вылезающие (в прямом смысле) из орбит глаза Ады и хруст ее черепа. Она отчаянно ссучит ногами по полу…
         Затихла…. Ариэлла сбрасывает обмякшее тело и тяжело поднимается на ноги.
        – Поспешим. Есть черный ход? – ее слова прерывались сиплым дыханием.
        – Да, должен, быть. Сейчас вспомню, – я в задумчивости потер лоб.
        – Одень это, – она сняла один из своих массивных браслетов.
        Пока змейка перекатывалась через кисть и закреплялась на моем запястье, Ариэлла выудила из кармана куртки и начала попеременно надевать кольца.
       – Нам туда, – я взял ее за руку и потянул в сторону сцены. Мы прошли через заметно поредевший зал (половина народу разбежалось, остальные только вставали с пола) и углубились в лабиринты подсобок.   
       Правую кисть саднило – вся в крови. Я посмотрел внимательней.  Костяшки только чуть оцарапало, кровь чужая. Вот так, проломил голову одним ударом? Впрочем, этот вопрос волновал меня меньше всего, как и угрызения совести.
      Я чувствовал небывалый прилив сил (кокаин отдыхает). Чего нельзя было сказать об Ариэлле. При ходьбе она то и дело припадала на мою руку. Редкие встречные работники клуба смотрели на нас со смесью страха и удивления.
       Вскоре скрипучая дверь черного хода вывела нас во двор. Два часа ночи. Тусклые фонари у подъездов. Прохлада. Едва доносящийся шум Лиговского. Нескладная фигура Майкла на скамейке неподалеку, голова в дымке сигаретного дыма. Он бросает окурок, встает и подходит к нам.
        – Есть квартира  пустая. Можете отсидеться, – голос друга был по-деловому сух.
        – Спасибо, Майкл, – я вопросительно посмотрел на Ариэллу.
        – Не сейчас, – отрывисто сказал она.
        – От мобильных избавьтесь, машину смените, – проинструктировал Майкл и протянул телефон. На экране – голый толстяк раскланивается перед Ариэллой, потом выставляет у головы рожки.
        – В твиттерах-контактах холивар недетский. Картинок накидали с разных ракурсов. Уже под 300 тысяч просмотров. И это за четыре часа! – продолжил Майкл.
      – Вот она – слава! – по моему лицу скользнула ироничная ухмылка.
      – Ну, да. Люба – звезда ю-тьюба, – он усмехнулся, внимательно посмотрел на Ариэллу и слегка дотронулся до ее плеча:
      – К врачу тебе нужно.
      Та рассеянно улыбнулась и приложила ладонь к ребрам. А когда убрала и развернула, я увидел синюю…. Кровь?!
      – Заживет. Справлюсь, – с нажимом ответила она.
      – С огнестрелом вас еще в клинике задержат. К частнику нужно. Есть такой, – Майкл проложил серию добрых советов.
      – Спасибо…. Мы пойдем, – Ариэлла оперлась на мою руку.
      – Если что, звоните на этот номер,– Майкл протянул визитку. На оборотной стороне от руки неряшливо выведены цифры. Я, молча, кивнул, взял карточку и пожал его руку.





            



       























               



               Глава 8.  Ночь, деньги, девушка, машина….
 

                1


      Новый автомобиль мы нашли быстро. Ариэлла как раз доставала из багажника нашей машины большую спортивную сумку, когда дворовый сумрак разрезала двойная полоса света.
       Старенький «Хундай Акцент» выехал из угла дома и остановился возле нас. Немолодой чернявый с проседью водитель приоткрыл окно и спросил зычным голосом:
       – Ей другэ, Коломенскы, 17 как проехать? Менты – зверы, все дороги перекрылы.
      Я вопросительно посмотрел на Ариэллу. По ее лицу скользнула досада (брезгливость?). Несколько секунд ничего не происходило. Вновь окрепший ветер, отчаявшись вырваться из дворовых колодцев, завывал в узких междомовых проходах. Вдалеке ему вторили звуки полицейских сирен.
       Вдруг водитель быстро вышел из машины и протянул Ариэлле мобильный. После, будто получив разрешение, темпераментно затараторил:
      – Вай, какой разговор, слушай! Счастлыв буду. Домой давно уже собырался! – Если бы был день, можно было бы сказать, что его лицо сияло как начищенный пятак.
      – Подожди, – Ариэлла сунула руку в сумку и протянула пачку  пятитысячных банкнот. – На дорогу.
      – Вай хорошо! – Водитель взвесил на руке  банкноты.– Все помню, сегодня же на самолет. Нэкомку нэ скажу.
      Словно в черкесском танце он вскинул руку, резко развернулся на каблуках и зашагал в сторону Коломенской улицы.
      Агенты с сумками, набитыми местной валютой – дешевая дилетанщина, моветон для инопланетного спецназа. Да, хоть, для королевской стражи!
       Перед глазами стояла картинка – лицо Ады каким его видел в последний раз: искаженный предсмертной судорогой белый овал на черном виниловом полу. Затошнило. Опять навалилось ощущение нереальности происходящего. Впрочем, ненадолго – недавний адреналиновый приход и рациональное «расслабиться и получать удовольствие»  быстро вязли верх. В любом случае лучше, чем головой об асфальт.
       – Твоя очередь, освежай навыки,– с затаенной болью (словно читает мои  мысли) сказала Ариэлла. Окинула меня сочувственным взглядом и протянула ключи от машины. Я нехотя сел на водительское место, она расположилась рядом.
       – Да, давно не ездил, – я в который раз посмотрел на ее бледное в синяках лицо и почувствовал острый укол жалости. Сказал:
       – Может все-таки к врачу?
       – Я остановила кровотечение. Уже лучше, – тихо ответила Ариэлла. – Ты   молодец. Спасибо, – ее глаза наполнились чем-то большим чем просто благодарность.
       – Как прорываться будем? Спецсредства? Обходные маневры?  Конечный пункт назначение все еще под гифом «секретно»?– спросил я залихватским голосом, когда машина тронулась с места.
       – Позвоните, Марине, сержант, пусть нигде не останавливается. Едем навстречу. Маршрут: через проспект Обуховской обороны и Народную улицу на трассу Е-105, – Ариэлла усмехнулась, подыгрывая мне, и  протянула затертую, с трещиной на экране «Никию».
       – Есть товарищ генерал! – отрапортовал я и взял мобильный. – Разрешите еще вопрос, сэр?
       – Да, сержант.
       – Смотрю, по-человечески говорить начала. Еще в клубе заметил. А то, уши вяли от твоих стерильных речей, – сказал я уже обычным тоном.
       –  Приходится…. Спускаюсь с небес, становлюсь человеком. Страдания они не всегда возвышают, многих, наоборот, к земле-матушке клонит, – Ариэлла рассмеялась и, поморщившись, приложила руку к ребрам.
       – И это пройдет. Что нас не убивает, делает сильнее, – вполне органично я соединил слова царя Соломона (изречение на внутренней стороне его кольца, если быть точным) и набившую оскомину фразу Ницше.
     – Ваш сумрачный тевтонский гений – больше поэт, чем философ. Оттого его максимы так блестяще притягательны, и в той же мере уязвимы.   
К сожалению даже то, что делает вас сильнее, одновременно не упускает возможности медленно убивать, – Ариэлла глубоко вздохнула.
      Я не стал долго раздумывать над столь глубокомысленным изречением.
Остановил автомобиль у самого выезда на Лиговский и занялся более насущными делами. Сначала от руки переписал из своего телефона самые важные номера. После выбросил сотовый в окно (Ариэлла почти синхронно последовала моему примеру) – раздался сдвоенный треск пластмассы. В завершение взял потрепанную «Нокию» и неоднократно попытался связаться с Мариной.
      – Недоступна. Теперь что?
      – С ней пока все в порядке. Едем, – успокоила меня Ариэлла.
      Я надавил на газ, и мы с ходу влились в достаточно свободный ночной трафик...  Вот и Невский – не прошло и десяти минут. На перекрестке стоял патрульный автомобиль, рядом пара машин на досмотре. Молодой рыжеволосый офицер, весело покручивая палочкой, приказывал остановиться.
       Я проехал вперед (больше чем положено по этикету), остановил машину и с вопросом посмотрел на Ариэллу. Она недовольно фыркнула. На этот раз сомнений не было – ее лицо скривилось гримасой отвращения. Тем временем полицейский приближался. Легкой, даже слегка игривой походкой не шел, а просто скользил лебедушкой по мостовой.   
      Когда Ариэлла вышла, я увидел, как офицер сначала отдал ей честь. А потом… Его как будто переклинило. Он, то тянулся к пистолету, то вновь приставлял ладонь к фуражке. Так продолжалось несколько секунд. Ариэлла стояла как мачтовая сосна в безветренный день – вытянувшись и не шелохнувшись.    
      Полицейский закончил метаться между долгом и иллюзиями – схватился за голову и присел на корточки. Встал, опять отдал честь, развернулся и, как на параде, чеканя шаг, замаршировал к своему автомобилю.
      – Поехали, – еле вымолвила Ариэлла, буквально свалившись на сиденье.
      Ее лицо, итак не блещущее здоровьем, было смертельно бледно. Ресницы уставших, покрасневших глаз заметно подрагивали. Она растекалась по креслу и закрыла глаза.
      
                2

      За окном серыми тенями проносились питерские пригороды. Полотнище шоссе, отвоеванное у темноты ярким фонарным светом, уносило автомобиль прочь от города.
     «I Can't Get No Satisfaction»(1) – Мик Джаггер никак не мог получить удовлетворения, изливая из простуженных временем динамиков свой не шуточный драйв полувековой давности.
       Казалось бы – с жиру бесится. Секс, деньги, наркотики – всего у него было в избытке и в разных (порой нетрадиционных) форматах. Однако голосит без фальши: « No Satisfaction!», – душу на изнанку. Мало было знать!
       Не Джаггер первый, ни он последний. И причина тому – конечность, ограниченность человеческой жизни. Вот и стараемся хоть как-то выйти за рамки (в реальности или в иллюзиях).      
       Постучался бы в дверь нашему Мику году так в 1965 работник почты, вручил бы конверт в щурящем полиэтилене. А внутри бумага мелованная с ангелочками (водяными знаками небесной канцелярии) и черным на голубом выведено готикой – так, мол, и так, гражданин Джаггер, вы победили в лотерее бессмертия. Договор оказания услуг прилагается. Срок действия – не ограничен. Печати там, подписи – все путем: архангелы, серафимы, бог.
       И сразу же Микки забивает на наркотики баб и мужиков, выбрасывает чемоданы денег с балкона…. Может и не все так в точности, но удовлетворение получит, наверняка, полное. 
       Верующие ведь тоже уверены, что непременно обретут заветный конверт. Некоторая туманность в сроках вручения – после смерти, не смущает. Жалкие заменители – деньги, секс, наркотики, позволяющие,  расширять себя в этой жизни им почти без надобности, так же как и удовлетворенному на 100% господину Джаггеру.
       Я нажал на вызов и поднес телефон к уху – утомительная череда длинных гудков. По всем расчетам выходило, что Марина должна была быть где-то рядом. 
       Ариэлла, похоже, крепко спала. Ее тело расслаблено растеклось по креслу. Наклоненная голова почти касалась стекла. Безмятежное лицо, чуть дрожащие приспущенные шторки ресниц, выцветающие на глазах синяки.
       Регенерация! Что там дед говорил? Как за каменной стеной? С такой, и в огне брод отыщешь, и в проруби – не околеешь, а в медных трубах, и подавно – не оглохнешь.
       Почему-то вспомнилась, как Ариэлла передавала деньги водителю, зажав пачку в окровавленной руке.
       Деньги и кровь – нарочитая символика. Можно сказать– китч. Только от аллюзий никуда не денешься. Выражение «грязные деньги» оно ведь не про  антисанитарию. И дело даже не в том, что всегда были умельцы, которые могли шустро обменять человеческую жизнь/смерть на звонкую монету.      
     Бизнес этот насколько прибыльный, настолько же и древний. Какие бы мотивы не приписывались Каину, есть мнение, что стада, имущество (жена?) брата ему таки достались (так сказать по праву первородства – детей-то у Авеля не было).   
       Я настолько погрузился в мысли, что очередной поворот застал меня врасплох. Раздался тягучий свист шин, а за окном в опасной близости промелькнули столбики ограждения.
      – Дэн, посмотри, есть аптечка?– Ариэлла стукнулась виском об стекло и открыла глаза. В ее голосе не чувствовалось сонливости, скорее какая-то   медитативная апатия. Вспомнилась киносказка – Марья Искусница «Что воля, что не воля – все одно…»



(1) I Can't Get No Satisfaction (англ.)  - Я не могу получить удовлетворения

      Машина прошуршала по гравию обочины и остановилась. В салоне аптечки не оказалось. Я вышел, достал из мятой пачки хиленькую наполовину пустую сигарету. Чиркнул зажигалкой  и с наслаждением затянулся.      
      Неприятный уже по-осеннему промозглый дождь заставил натянуть капюшон ветровки (от того как лениво двигались дворники, в салоне казалось, что за бортом лишь едва моросит).
      Ежась и незлобиво матерясь, я пытался открыть багажник. Не сразу, но замок поддался. Послышался металлический хруст, и пред моим взором предстала автомобильная кладовая. Над мешаниной полиэтиленовых пактов, резиновых трубок и каких-то запчастей возвышались две старые покрышки.
      Большая, когда-то коричневая канистра показывала свой проржавевший бок. Продолжая чертыхаться, я чуть ли ни с головой погрузился в багажник. Через несколько минут мои усилия были вознаграждены – аптечка...
      – Я должна смущаться? – голос Ариэллы пронизывали игривые интонации.
      По моим коленям в беспорядке расползлись медикаменты. Нужный бинт и обеззараживающее средство никак не находились. Впрочем, и не мудрено, мой взгляд периодически прилипал к обнаженной груди девушки. Да так, что отлепить удавалось, только отвернув всю голову целиком.
      Даже фиолетовая, сочившаяся из ее раны, кровь не отвлекала меня от созерцания идеальных линий.
      – Да, с чего, вдруг? Эка невидаль! Вот подрастешь чуток, тогда да – можно, будет бутоны прятать. А так – еще даже почки не набухли. Расти, да расти! – легковесно сказал я.
      Ариэлла с удивлением посмотрела на свой полновесный второй размер.  Потом смерила меня пытливым взглядом.
       – Действительно так считаешь? – в ее голосе звучала детская досада.
       – Хм… Сложно сказать, – я сложил пальцы в рамку, будто фотографируя ее грудь. – Педофилы, точно облизываться будут! – мой рот оскалился в голливудской улыбке.
       – Будь я землянкой, давно бы уже по лицу схлопотал, – с расстановкой произнесла Ариэлла, полыхнув мстительным взглядом. – Нашел?
       – Нет тут ничего – ни йода, ни зеленки. Не предусмотрено нынче в аптечках! Главное – кровь остановить – жгуты, повязки. Видать дезинфекция  знаний особых требует, и не фиг неучам с медицинскими препаратами баловаться.
       – Залепи тогда пластырем, повязку сделай, – Ариэлла задрала руку, подставляя бок, и придвинулась ближе.





               

                Глава 9.  Ключ к искре



               
        – Вот, держи фенечку, на память. – Ариэлла протянула еще скользкую от фиолетовой крови пулю. В ответ на мой недоуменный взгляд, походя, бросила:
       – Вытащила, пока ты в багажнике рылся. 
       Я взял пулю и легонько подбросил на ладони. Вопросов в моих глазах похоже не стало меньше.
       – Да, никаких чудес, у меня диплом хиллера (мастерица-надомница). Все вот этими пальчиками, – Ариэлла покрутила кистью руки, будто заворачивая лампочку. Выражение моего лица не изменилось.
       – Пуля из «Калашникова» почти в упор – говоришь, в ребрах застряла!? –  недоверчиво спросил я.
       – Синяя кровь тебя уже не удивляет? – вопрос Ариэллы был скорее риторическим. – Вместо того чем в мелочах копаться, в корень зри – перед тобой существо из другого мира. Тут, что угодно возможно. Скажи спасибо, что еще на человека похожу! – в глазах девушки сверкнули озорные искры.
       Я приоткрыл окно. Закурил. Очередной акт медленного самоуничтожения, как обычно имел и положительную сторону – удалось собраться с мыслями. Если вдуматься – курение – чем не сделка с дьяволом? С каждой затяжкой, с каждым завитком дыма ты отдаешь…. Может и не душу, но здоровье уж точно. А что взамен? Сплошное, дьявольское наваждение – иллюзия контроля над ситуацией.
       – А чего удивляться? Символизм как глубинная суть мироздания! Если девка –  ведьма, стало быть, должна красным полыхать. Ада– имя тоже подстать. У доброй же волшебницы нимб неизменно белого или голубого цвета. Ну, и, конечно же, обе не ровня обычным людям – сошедшие с небес, голубая кровь! – ехидно заметил я и выпустил очередную порцию дыма.  Ариэлла деланно закашлялась.
       – Бросай уже, а то закодирую … к чертовой бабушке, – она демонстративно замахала руками.
       – Руки коротки – Клятва Престола на тебе! Нет у вас теперь методов против Кости Сапрыкина! А сам я под статью подставляться не стану, согласия на проведение опытов не получишь! Курить люблю – жуть просто, еще больше чем алкоголь! – сказал я и все же затушил сигарету.
      – И это, царица матушка, все же подай немного, чтобы туманы в голове развеять. А то, не поверишь – вопросов столько, что не успеваю крышу поправлять – то с переду, то с заду кренится, – я протянул руку, как бы прося милостыню.
       – Будет тебе подаяние. Заслужил, – Ариэлла мягко улыбнулась. – Марине давно звонил?
      Я посмотрел на часы:
       – Полчаса назад, не брала трубку…
      Девушка озабоченно покачала головой, затем начала объяснять:
       – Это генно-модифицированное тело, – она ткнула себя в грудь. – В принципе – органика, но по структуре и свойствам сильно отличается от человеческих тканей. Поэтому и пуля застряла. Сверхспособности: сила, регенерация, быстрота движений, реакция – из этой же серии.
        – Спортсменка, комсомолка! Не женщина, а просто чудо. Чудо-женщина! – скаламбурил  я.
        – Можно и так сказать. Я активировала данные по вашей поп-культуре.  Сравнение с персонажем комикса уместно, – Ариэлла, как и в первые часы знакомства перешла на учительский тон.
        – Почему полицейский не сразу подчинился тебе? Как я смог проломить голову спецназовцу? Что угрожает Марине? Ады больше нет. Почему мы опять спешим?
       – Давай по порядку, – девушка прервала мой словесный поток, выставила вперед вертикально расположенную ладонь. Моя рука опять потянулась к сигаретам. Ариэлла бросила резкий взгляд. Рука зависла на полпути, помялась в нерешительности и набросилась на зажигалку – начала отчаянно теребить колесико.
      – По-по-ря-дку, – я протянул по слогам. – Тогда нужно с самого начала. Зачем мы здесь на земле? Спешим, пытаемся все запомнить, не упустить. Потом нагружаемся алкоголем, чтобы наоборот – забыться. Как муравьи наполняем жизнь верницей важных дел (муравейник должен быть построен!) Упоенно занимаемся сексом, продолжая суету в детях. Ставим какие-то цели,  копаемся в сиюминутных причинах, совершенно не понимая, в чем смысл предприятия в целом…. Представь, что люди проснулись на огромном космическом корабле. Анабиозом отшибло память. Куда они летят? Где родная планета? Долетят ли до места назначения или проснулись на тысячи лет раньше срока и кораблю еще пилить и пилить? А может звездолет давно сбился с курса? – я смотрел в окно, пытаясь заглянуть за горизонт, туда, где уже рождалось солнце. – Извини, что-то в последнее время на извечные вопросы тянет… – я настороженно прислушивался к себе.
       – Твой мозг сейчас перестраивается, это нормально, – произнесла Ариэлла и задумчиво закусила губу. После долгой паузы продолжила с затаенной печалью:
       – Думаю, мы еще встретим Аду. Ее искра не ушла сразу, значит, запасные тела имеются. У меня, кстати, единственное….
       Я деловито кивнул. Ариэлла отвернулась к стеклу и замолчала.
      Есть еще вопросы? На пальцах объяснили – запасные тела, эка невидаль! Проломили башку – дуй в гардероб, где в формалине нежится еще с десяток «кожаных костюмов». Только вот моей спутнице не свезло, «крыша» так себе досталась. Контора прижимистая, на клонах экономит.
        – Искра – так мы называем душу. Есть способ вернуть ее после смерти, если подготовлено еще одно тело, – подтвердила мои догадки девушка. – Ты должен был выйти на связь с Адой завтра. Мне казалось, что время еще есть…. Теперь ей известно обо мне, и опасность для твоей подруги только возросла. Дело в том, что только с помощью Марины Ада сможет провести   Слияние – подчинить тебя. Она уже пыталась воздействовать, при перовой встрече, да не осилила силу твоей искры. Поэтому-то Ада и постаралась, сначала на интимную связь выйти. Сперма – это ключ, к твоему сознанию.
      Я раскатисто рассмеялся:
      –  Круто! Просто, эффективно и более того – эротично! А люди- то веками головы ломали: медитировали, да книжки умные писали, как границы сознания расширить. А ключик оказывается в самом мужском естестве покоился – в сперме, стало быть, дело! – ехидно отметил я.
      – Дослушай сначала! – Ариэлла окатила меня гневным взглядом.– В сперме содержится полная информация о твоем организме. И, самое главное, о твоих энергетических оболочках. Да, о человеке многое можно узнать по любой клетке, по волосу например. Но только в сперме содержится полный Код Истины – информация о твоей искре…
     Можно еще через кровь попробовать, но это не так надежно. Марина была близка с тобой. Ее лоно будет хранить информацию о тебе еще многие месяцы. Да, выудить ее сейчас непросто. Понадобится …. Как бы тебе объяснить?..– Ариэлла задумчиво потерла подбородок. –  Нужно будет ментально выпотрошить твою подругу. Обычно после этого не выживают. Тяжелая форма сумасшествия, как наилучший исход.
      – Кровь, сперма... Тьфу! Просто черная магия! Скажешь еще, что и колдуны не зря кровь младенцев для омоложения пили?
      – В определенном роде, на информационном уровне, смысл был, – холодно ответила Ариэлла.
      – А ты как же тогда? Как тебе удалось Слияние? Вы уже встречалась с Мариной?!               
      – Нет. Это было легко. У нас с тобой и без посредников сильная связь.
      Сильная связь?! Опять всплыл эпизод из «Стажей Галактики» – Эго рассказывает Звездному Лорду, как тот появился на свет.
       – Ну, здравствуй, мама! – в сыновних объятиях я широко развел руки.
      Ариэлла лишь слабо отстранилась, и, в раз обмякнув, закатила глаза.
       – У того полицейского тоже сильная искра была. Тяжело было... Ты уже почти активирован… станешь еще сильнее. Заводи машину… не мешай, – едва прошептала она.
      Сквозь ее полуопущенные ресницы можно было разглядеть  устремленный в никуда взгляд. Я повернул ключ зажигания. Несколько секунд томительного скрежетания. Наконец, отозвавшись на настойчивые призывы, мотор заурчал.
      Бывает. И с шизофренией люди живут… от обострения, до обострения. Есть же слабые, вялотекущие формы. Расслабиться и получать удовольствие! Потом книжку можно будет написать, если…. Чертовщина какая!
       Я напряг волю, пытаясь подавить очередной приступ панической атаки. Голова гудела, очень хотелось спать. Проснуться, а рядом – Марина. Выносит мозг своими благоглупостями. Никогда не думал, что буду с такой теплотой вспоминать об этом.
       – Она уже проехала, – Ариэлла открыла глаза. Рука указывала в сторону Питера.
      – С ней все в порядке?– я уже отъезжал с обочины.
      – Не знаю, могу только сказать, что худшего еще не произошло.
      Я вдавил педаль газа в пол. Машина истерично взревела, натужно напрягая свои далеко не юные лошадиные силы…

      8:10. Восходящее солнце блеклой желтизной по серому облачному горизонту. Редкие автомобили – воскресная передышка в трафике. Еще более редкие пешеходы.
       Ариэлла сидит с полузакрытыми глазами. Иногда дает указания. Наш автомобиль уже с полчаса кружит по улицам: Софийская, Белы Куна,  Пражская…. Я в очередной раз набираю Марину – вне зоны доступа.
       – Не могу точно локализовать ее местоположение, – в голосе Ариэллы можно было уловить отчаянье.

       – Сбоем пароля зависли системы,
          Все навигаторы врут,
          Свинчены гайки, окислены клеммы,