Лермонтов и Мартынов

Всёх исследователей и биографов удивляет казалось бы пустяковый повод для дуэли - небольшая размолвка между Лермонтовым и Мартыновым. Офицер Мартынов, после получения майорского чина, отрастил бороду, стал брить голову и носил черкеску с газырями и кинжалом. На званом вечере Лермонтов в обществе дам пошутил при появлении Мартынова: "Вот наш горец с большим кинжалом!" Мартынов выговорил Лермонтову, что неоднократно просил его не повторять подобных шуток хотя бы при дамах. На что Лермонтов примиряюще сказал: "Ну не стреляться же из-за этого". "А почему бы и нет!" - был ответ Мартынова.

Современники упоминают, что незлые, но меткие шутки Лермонтова в отношении "горца" Мартынова повторялись неоднократно и серьёзно досаждали самолюбивому офицеру.

Интеллектуала Лермонтова раздражал примитивизм умственных запросов большинства офицерской среды, узость суждений, стремление к эффектному внешнему виду и волокитство.  Остроты его не нравились многим.

Никто из "лермонтоведов" не обращает внимания, что очерк Лермонтова "Кавказец", в котором он высмеивает рядящегося под кавказца офицера, прямо адресован Мартынову и написан в том же 1841 "дуэльном" году. У Мартынова был повод ненавидеть Лермонтова, но это не давало ему права на убийство, каким по сути явилась дуэль.

Лермонтов в то время не был столпом русской поэзии и дуэль состоялась между двумя "рядовыми" офицерами. Несомненно, поручик-острослов Лермонтов довёл до белого каления самолюбивого приятеля, майора Мартынова.

Мартынов и сам писал стихи и прозу.
Из воспоминаниям современников:
*   «…его стихи нашли бы место среди массы посредственных стихов, печатавшихся в то время…".
*   "Мартынов с обидой считал себя (неизвестно, насколько обоснованно) прототипом Грушницкого в «Герое нашего времени»".

Лермонтов иронизировал над романтической «прозой» Мартынова и его стихами.

Кроме того, он по приятельски не щадил Мартынова (Николая Соломоновича) насмешками - подобные эпиграммы, хоть и были анонимны, но легко узнавались:

Он прав,    Наш Мартыш не Соломон,
...         Но Соломонов сын;
Не мудр,    как царь Шалима, но умён,
...         Умней, чем жидовин.
Тот храм    воздвиг — и стал известен всем
...         Гаремом и судом,
А этот —    храм, и суд, и свой гарем
...         Несёт в себе самом.
1841

Скинь бешмет свой, друг Мартыш,
Распояшься, сбрось кинжалы,
Вздень броню, возьми бердыш
И блюди нас, как хожалый!
1841

*  "по мнению Мартынова, Лермонтов не раз выставлял его шутом и совершенно извёл насмешками".
"  Подобные, но более резкие взаимные колкости и случайная остановка музыки, из-за чего оскорбительное окончание реплики Лермонтова стало слышно всему залу, послужили поводом вызова Мартыновым Лермонтова на дуэль 13 июля 1841 года."
"Повышенное самолюбие, нетерпимость к иному мнению, определённая жестокость характера" (характеристика исследователя О. П. Попова) позволили Мартынову целить в противника, выстрелившего в воздух.
========

Продолжим "разбор полётов":

Нелепые и, порой, дикие версии о гибели Лермонтова на дуэли исходят от незнания анатомии или поверхностного представления о ней; и, естественно, от нежелания изучить и сопоставить не всегда однозначные факты о дуэли

Факт:
<<В акте медицинского осмотра трупа указывается: «При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок НИЖЕ ПОСЛЕДНЕГО РЕБРА, ПРИ СРАСТАНИИ РЕБРА С ХРЯЩОМ ниже последнего ребра, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе повредила мягкие части левого плеча>>
===

Комментарий:

Входное отверстие - «ниже последнего ребра, при срастании его с хрящом».
Последнее ребро XII, -  но  двенадцатое ребро не срастается с хрящом (и одиннадцатое тоже) – значит, они отпадают, как ориентир.
«Последним» ребром, сросшимся с хрящом, может быть 10-е ребро, а это уже уменьшает предположительный угол отклонения тела почти вдвое.

Надо помнить, что в анатомии «ПЛЕЧО» это рука от локтя до плечевого сустава. Так что «мягкие ткани левого плеча» могут быть повреждены почти на уровне локтевого сустава, а не «НАДПЛЕЧЬЯ», которое мы привыкли называть ПЛЕЧОМ.

===

факт:
<<Но такой угол раневого канала (ОТ 10 РЕБРА до противоположного 5-го межреберья и «плеча» при нормальном положении туловища составляет НЕ МНЕЕ 30°) мог возникнуть только в случае, если Лермонтов стоял, повернувшись к противнику правым боком (классическая поза дуэлянта) с  вытянутой вверх правой рукой, ОТКЛОНИВШИСЬ ДЛЯ РАВНОВЕСИЯ ВЛЕВО-НАЗАД. >>
==========
Комментарий:
Так, судя по всему, и было:
«…Лермонтов, все не трогаясь с места, вытянул руку с пистолетом кверху, показывая явное нежелание стрелять».
Хоть правая рука вытянута вверх, хоть она согнута в локте с пистолетом, защищающим голову - корпус отклонятся назад и влево для равновесия и увода головы от выстрела; тем самым располагая линию между входным и выходным отверстиями горизонтально, соответственно траектории пули.
===========
Факт:
<<В пользу выстрела в воздух свидетельствуют и тот факт, что пистолет Лермонтова после дуэли оказался разряженным, и позднейшее признание Васильчикова: «…Лермонтов, все не трогаясь с места, вытянул руку с пистолетом кверху, показывая явное нежелание стрелять»...
Итак, секунданты скрыли от следствия еще один факт — пожалуй, самый важный: Мартынов стрелял в Лермонтова не только будучи уверенным, что тот в него не целится и не выстрелит, но именно в тот самый момент, когда Лермонтов поднял руку с пистолетом и, возможно, даже успел выстрелить в воздух.>>
=======

из официальных источников:

<<Вернемся на место поединка, которым командовал Глебов.
«Сходись!» — крикнул он. Мартынов пошел быстрыми шагами к барьеру, тщательно наводя пистолет. Лермонтов остался неподвижен. Взведя курок, он поднял пистолет дулом вверх, заслоняя правый бок согнутой рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлянта. «Раз!.. Два!.. Три!..» — считал между тем Глебов. Мартынов уже стоял у барьера, продолжая целиться. Он медлил: видя, что Лермонтов выказывал явное нежелание стрелять в него. Вот что рассказал В. Стоюнин в некрологе Васильчикова по этому поводу: «Когда Лермонтову, хорошему стрелку, был сделан со стороны секунданта намек, что он, конечно, не намерен убивать своего противника, то он и здесь отнесся к нему с высокомерным презрением со словами: «Стану я стрелять в такого дурака», не думая, что были сочтены его собственные минуты...».

Прозвучала команда «три!». По правилам дуэль закончилась. Лицо поэта приняло презрительное выражение и он, все не трогаясь с места, вытянул руку вверх, по-прежнему направляя кверху дуло пистолета.

И вот в этот момент в ход поединка, как свидетельствует Васильчиков, вмешивается Столыпин. «Стреляйте! — закричал он. — Или я разведу вас!» В следующее мгновение Лермонтов разряжает свой пистолет в воздух. (Это подтвердил, правда иносказательно, и убийца поэта, когда на вопрос следственной комиссии: «Не заметили ли вы у Лермонтовского пистолета осечки или он выжидал вами произведенного выстрела...», ответил: «...Хотя и было положено между нами считать осечку за выстрел, но у его пистолета осечки не было...»). Следом гремит выстрел Мартынова и поэт падает. «Мы подбежали, — говорит Васильчиков. — В правом боку дымилась рана, в левом сочилась кровь...». Улыбка презрения, как пишет князь Н. Голицын в воспоминаниях о похоронах Лермонтова, сохранилась на губах поэта и после смерти.

Экспертиза тела убитого поэта, которую сутки спустя провел врач И. Барклай-де-Толли, подтвердит, что выстрел Мартынова застал Лермонтова стоящим с высоко поднятой вверх правой рукой.

Уже говорилось, что кодекс и обычаи обязывали противников подчиняться секундантам, строго соблюдать условия обмена выстрелами, а секундантов — не подавать не оговоренных дуэльным соглашением команд, если они к тому же хоть в малейшей степени подстрекали противников к продолжению поединка после его окончания. Иными словами, запрещалось делать именно то, что и совершил в данном случае Столыпин. его поступок квалифицировался как бесчестный, и он вместе становился соучастником совершенного Мартыновым изменнического убийства..

Когда Столыпин преступно — именно так следует квалифицировать в рамках кодекса и общественных представлений о дуэли его деяние — нарушил дуэльное соглашение, Лермонтов, зная, что поединок после счета «три!» прерывался, с полным правом и по долгу совести выстрелил в воздух, красноречиво дав понять и Мартынову, и секундантам, что инцидент исчерпан.

Мартынов же рассудил иначе: раз Столыпин подал команду на продолжение поединка, а выполнять приказание секундантов надлежит безоговорочно, то стрелять в воздух имеет право только противник, стреляющий вторым. Он, Мартынов, вызвал на дуэль Лермонтова и, значит, Лермонтов своим поступком нанес ему новое жестокое оскорбление. А раз так, он, Мартынов, имеет право на «законное мщение».

Все эти тонкости дуэльного права и чести, какими бы странными они ни представлялись сегодня, в прошлом веке рассматривались — и об этом еще раз стоит напомнить — со всей серьезностью. Эти обстоятельства непременно нужно учитывать, если мы хотим понять суть случившейся трагедии.

Действительно, дуэльный кодекс накладывал строжайший запрет на первый выстрел в воздух. Нарушитель, если он к тому же еще и был вызван своим соперником на поединок, расценивался как уклоняющийся от поединка и карался столь же беспощадно — по крайней мере теоретически — как и за несоблюдение упомянутого уже правила обмена выстрелами. Сказанное имело силу негласного закона только на время поединка. После его формального окончания выстрел в воздух не считался уже нарушением, а любой из противников, вздумай он воспользоваться своим правом на ответный выстрел, сам совершал бесчестный поступок и общественным мнением причислялся к преступникам.

Таковым и оказался Мартынов. Следуя букве и духу дуэльных правил и обычаев, секунданты Лермонтова должны были подвергнуть его суровому возмездию. Но они не смогли выполнить свой долг: необдуманный поступок Столыпина превратил секундантов де-факто в соучастников убийства. Одно преступление породило другое. Это двойное преступление и стало на долгие годы общей тайной секундантов и Мартынова. Возможно именно поэтому и сошли безмолвно в могилу Глебов, Столыпин, Трубецкой...>>

======
Комментарии автора:

Версии дуэли появляются, как из рога изобилия. Вот уже нам предложена «убедительная» версия, что Мартынов выстрелил в Лермонтова, сидящего на коне. Иначе, дескать, ничем не объяснить далёкий от горизонтали угол раневого канала.
Я взял линейку и транспортир.
Занимательная получилась картина:
Нижние рёбра всадника на уровне 2 м от земли. Угол раневого канала 35 градусов по предположительным оценкам любительских исследований.
Построим треугольник, и прямая полета пули упрётся в землю в 3-х метрах от лошади. Рост пешего тоже примем условно около 2-х метров.
Если пеший стрелял с вытянутой руки с полутора метров, он должен был сидеть на земле. Если с трёх метров, то из положения лёжа. Иначе в траекторию пули не вписаться. И то, и другое нереально. Значит пеший мог стрелять только подойдя вплотную и приставив пистолет в согнутой в локте руке к правому боку всадника. Но тогда были бы следы пороховых газов.

Если я въелся во что, то буду копать до последней кляксы на листе. Дело а том, что рёбра направлены сверху-вниз-сзади-наперёд. На прямой R-грамме лёгких 5 ребро спереди  соответствует 7-8 рёбрам сзади. Считать рёбра - прощупывать двумя пальцами межреберья не очень простое, на кажущийся взгляд, дело, особенно, если обследуемый не худенький. Не думаю, что доктору Барклаю было до тонкостей в такой ситуации, при ливне с грозой. Он отметил, что выходной отверстие сбоку на уровне соска, а входное, как отмечено в протоколе осмотра, "у нижнего ребра сросшегося с хрящом". Но в хрящ срослись 8-9-10 ребра по подмышечной линии. Имеем возможные 8 ребро на входе и 8 на выходе. Добавим, что у коренастых рёберная дуга ближе к тупому углу, и на вдохе ребра "выпрямляются", и получим практически горизонтальный раневой канал. А то, что с поднятой вверх рукой грудная клетка отклоняется в противоположную сторону, бесспорно - поднимем руку и пусть нам кто-нибудь пересчитает рёбра!

Но версии живучи, не в пример людям. Про казака, стрелявшего из-под горы, я слышал ещё в 1970 году.

Но мы уже ничем не поможем ни Лермонтову, ни его бабушке, которая от горя ослепла на нервной почве.
=======
Описывая Михаила Юрьевича, тот же князь Васильчиков замечает: «В Лермонтове было два человека: один добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой – заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых».

Я же, хоть меня никто и не спрашивает, скажу: Лермонтов сам выбрал свой рок.

по: http://ru.wikipedia.org/wiki/
подробно здесь: kavkaz-uzel.eu›

16.03.21