Про Герасима

...Он спросил меня:
Почему ты молчишь, Адам?
Почему ты в себе не отделишь
от света тьму?..

В этом слове Его – созидательном  –
что мне там?
В этом слове моём – созидаемом –
что Ему?   

              ...

Было слово вначале. И я был
его пророк.
Было там же вначале молчание
небытия.
Было слово короткой дорогой,
из двух дорог.
А молчание – длинной дорогой.
И нем был я.

Было мне тяжело тяготение
двух планид.
Их единство и разность, и суть
этих двух начал.
Ведь одно искони побуждало меня
говорить!
А другое извечно хотело, чтоб я
молчал...

Жизнь. Земная дорога. Тупик.
И движение вспять.
Я – наследник. Я – перворождённый.
И я – изгой!
Я стал жертвою слова, позволил себя
распять!
Нет, не стал. Испугался. Безмолвствовал.
Я – другой.

Просто шёл. Просто был кривизною
прямых дорог.
В бессловесности лжи, будто в чёрном
густом дыму,
заблудился. Отчаялся. До хрипоты
продрог.
И устал от молчанья. Но что мне
сказать Ему?

Что стремился к любви! но страдать
не хотел, любя?
Что безмерно страдал! потому что
всегда один?
Что за глупое мужество –
в жертву отдать себя?
Что за странная женственность –
жертву в себе нести?
    
               ...

...Не выходит, Господи, нужных
не знаю слов.
Это очень трудно – мычать и
спасать Муму.

Он ответил: Трудно – это спасать  ослов.
И ушёл в рассвет, отделив на окнах
от света тьму.