Репетитор

 У Чехова есть рассказ, который называется «Репетитор»,  он  мне очень нравится, потому, как я и сам, не раз побывал в такой ситуации.
  Некоторые знакомые, имея, как им кажется «одарённого» отпрыска, просили меня «поднатаскать» оного на  лоне изобразительного искусства. А мне всегда было муторно это делать, и я предлагал отдать их в изостудию. Но у мамаш и папаш всегда находились уклончивые ответы, типа, он или она неусидчивые и им очень сложно сосредоточиться, и тому подобное объяснение.
   Ну, это и понятно, родителям всегда кажется, что их ребёнок  не такой, как все, а значительно лучше и умнее остальных. Вот не успеет он ещё и пару слов сказать или спеть, как его тянут вокалом заниматься. Если начинает карандашом чёркать – сразу записывают в художники, а когда  активно бегает или прыгает, то тут же тянут в спортзал  на художественную гимнастику или футбол, не понимая, что у ребёнка развиваются различные центры мозга поэтапно, постепенно созревая к семнадцати годам. Поэтому происходят такие проколы – учили, учили ребёнка фигурному катанию, а он в итоге стал бухгалтером...
  А мне учить и объяснять – это целая мука.
Я лучше сам нарисую и скажу: « елай, как я. Если не можешь – свободен!»
И я часто подрисовывал картинки своих учеников, чтобы они показывали родителям, тем самым оправдывая плату за репетиторство. Ну, нет у меня таланта к преподаванию…
   И вот, когда я жил в Абхазии, пошли мы как-то с Хозей, двенадцатилетним сорванцом, средним сыном моего приятеля, которому я помогал вместе ребятами в Гаграх строить кафе рядом с пляжем, поплавать.
  Покупались, позагорали, пацанёнок, понятное дело, усидеть на месте не мог, вот и шастал по пляжу туда – сюда.
Прибегает и спрашивает:
- Пять рублей имеешь?
Это, так всегда абхазы говорят.
Я отвечаю:
- Имею.
И, даю ему железную монету. Он её радостно схватил и убежал, а через десять минут приходит с татуировкой на плече, на которой красовался орёл.
- Кто это тебе намалевал такую «красоту»? – интересуюсь, - и чего орёл без крыльев, а только голова?
 А он, немного смущаясь, говорит, что там недалеко сидит женщина под зонтиком и всем желающим рисует. Но, плечо у него маленькое, вот весь орёл и не поместился.
 Я засмеялся и спрашиваю:
- А поменьше нельзя было эту птицу наваять?
- Так она готовые бумажки накладывает и обводит, а он был только такого размера, - оправдывается Хозя.
 Мне даже стало немного интересно, что это за художник такой появился у нас на пляже.
 Когда мы уже возвращались, Хозя подвёл меня к молодой симпатичной девушке под голубым зонтом и в красном бикини. Она, не обращая ни на кого внимания, увлечённо толстым чёрным маркером малевала на плече крупного мужчины целую картину, а рядом на столике лежал альбом в красной пластиковой обложке.
  Открыв его, я увидел целую кучу различных рисунков очень оригинальных по сюжету и композиции. Понятно, что это всё  были картинки, скаченные из интернета, а она их только передирала и надо отметить, что весьма удачно. Было видно, что у неё, как говорят: «рука набита».
  Когда она закончила малевать и получила деньги, я сказал:
- Хорошо у вас это получается, а вы этому где-то учились?
 Она глянула на меня своими голубыми глазами из-под длинных ресниц, слегка прищурилась, видно привыкла к таким вопросам, а потом спросила:
-  Вы, какую картинку выбрали?  Куда вам нарисовать?
- Да, у вас столько интересных рисунков, что глаза разбегаются, а нарисовать я и сам могу, потому, как мы в какой-то степени коллеги. Я тоже художник, но боди-артом и тому подобными вещами не занимаюсь. Пишу в основном картины да делаю проекты экстерьеров зданий и интерьеров помещений.
Она видно не всё поняла, о чём я сказал, но решив поддержать разговор, спросила:
- А, вы, сюда приехали отдыхать?
- Да, не совсем. Меня пригласил мой знакомый  гостиницу и кафе ему построить: сделать проект, ну  и по строительству помочь, а то у него рабочих много, а толку – мало, а потом ещё и  родственники с Нового Афона  припахали. У них после войны надо дом восстановить, а с чего, и как начинать не врубятся.
Тут на её симпатичном лице появилась улыбка и она сказала:
- А я думала, что конкурент объявился. Мне из-за этого пришлось из Геленджика перебраться сюда.
- А почему не в Сочи? Там же народу больше.
- Да, там такая мафия, что за всё приходится платить, так, что – не разгуляешься. А здесь попроще, сняла тут недалеко комнату, переговорила со спасателями – они не против, вот я второй день и работаю.
Я, не стал  много задавать вопросов, подумав: «Сразу, как-то неудобно, а то ещё подумает «чёртишто», поэтому, только добавил:
- Ну, удачи вам, а я тут рядом у знакомого кафе делаю. Так, что если чего потребуется - заходите.
И мы с Хозей пошли домой…
    На следующий день, поработав часов до одиннадцати, а когда началась жара, мы опять отправились на пляж, который был рядом с кафе. Мне было очень интересно, как там, у молодой девушки идёт бизнес?
  Нашёл я её сразу, по голубому зонтику и небольшой очереди из детей и парочку, мягко говоря, плотных животастых мужиков, которые, как ни старались их втягивать, у них не получалось. Дело в том, что долго держать свой организм в таком напряжении очень сложное и мучительное занятие. Поэтому, развернувшись спиной к художнице, они расслаблялись, отпуская брюхо в свое естественное состояние. Правда, временами пытаясь, подтягивать живот к своему первородному состоянию. Со стороны это выглядело, как камера на колесе – то её накачивали, то она опять сдувалась.
  У меня такой проблемы никогда не было, потому, как в Абхазии я ещё больше скинул вес - каждый день, проплывая, как минимум по два километра.
 Приезжавшие ко мне жёны и знакомые, говорили: « Ну, ты похудел, через живот можно позвоночник прощупать»,  но я себя ощущал в хорошей физической форме.
 А, одной своей располневшей «бывшей», даже посвятил такие строчки:
                Ты, всё толстеешь и толстеешь,
                Твоим словам – в противовес,
                Я всё – худею и худею,
                Хоть не имею лишний вес…
   Поэтому решил не присоединяться к этим "спортсменам", качавшие таким образам пресс, а пойти по плавать.Это заняло минут двадцать. И когда я вернулся к месту дислокации татуировщицы, то она, как раз разрисовывала последнего клиента.
  Мужик, сидя на стуле, как не пытался втянуть живот у него из этого ничего не выходило. Поэтому, окончательно расслабившись и разомлев на жаре, он сидел спокойно со взглядом смерившегося  мерина, которого ведут на убой.
Когда экзекуция закончилась, я подошёл к девушке и сказал:
- Привет,  мы вчера так и не познакомились. Меня зовут  Евгений!
- А меня – Елена!
- Очень приятно, два имени и оба на букву «Е», - попробовал я немного сострить.
Она, видно, шутки не поняла, и просто спросила:
- А, вы здесь только проектами и стройкой занимаетесь, или ещё и картины рисуете?
- Вообще-то картины не рисуют, а пишут, - заметил я, - у меня здесь есть мастерская у моего знакомого Клюева Анатолия, он редактор местной и сочинской газеты, где и я тоже немного подрабатываю.
   Последние слова на Елену произвели, как мне показалось, большое впечатление и она сказала:
- Я, ведь нигде не училась, так, с детства ходила в кружок рисования, вот немного и поднаторела, а мне так хочется научиться рисовать картины.
Я, было дело, чуть опять её не поправил, что картины не пишут, а рисуют, но решил, что не стоит сразу «напрягать» девушку терминами, а для начала пригласить её к себе в мастерскую, чтобы немного научить  основам живописи.
- Ну, если вам будет интересно, - сказал я, как можно непринуждённее, - то я бы смог преподать несколько уроков изобразительного искусства.
    Она на секунду задумалась, типа, стоит ли принимать такое заманчивое предложение, нет ли тут какого-нибудь подвоха? Но потом легко согласилась и мы с ней условились, что после того, как она закончит свои художества, то подойдёт в кафе, которое я оформлял с ребятами, а потом мы отправимся в мастерскую.
    Пока я занимался с бригадой отделкой зала, то всё время думал: «Интересно, придёт или нет?»
  И вот, когда после шести, приоткрылись ворота нашего летнего кафе, и зашла Елена в лёгком фиолетовом сарафанчике и красных босоножках, то я понял, что она действительно хочет научиться писать картины. Тогда, я пацанам, сказал, что бы заканчивали без меня, а сам, взяв девушку под локоток, повёл в мастерскую.
   По харьковским масштабам идти было ни далеко и ни близко – километра полтора.
  Вокруг было куча народа, прогуливающаяся по главной улице - Наарта, и я периодически, почти, через каждые десять метров здоровался, встречая, кого-то из местных с коими познакомился, живя в Абхазии уже четвёртый год. А так, как в Гаграх местное население малочисленное – всего тысяч пятнадцать, не больше, то естественно – это мою спутницу удивляло.
- Ты, что сними со всеми знаком? Всех их знаешь?
- Ну, всех не всех, может некоторых только в лицо, - уклончиво ответил я, - но они меня, наверное, знают, потому, как мне приходилось много кое-чего в городе делать кроме кафешек и магазинчиков, помогая в оформлении различных мероприятий, а картины мои висят не только в частных коллекциях, но и общественных местах. Я даже сделал эскизы герба города Гагары, правда его потом забраковали, мотивирую, что придумать его должен был местный житель, а не какой-то там пришлый "варяг".
   Этим я окончательно «добил» спутницу, и она, как мне показалась, начала на меня поглядывать с нескрываемым любопытством. Тем более, что некоторые местные мужчины кавказской наружности, каждый раз здороваясь с нами, даже немного ехидно улыбались.
  Елена, это тоже заметила, но не придавала такой мелочи большого значения. Видно, подумав: «Завидуют, что Евгений идёт с такой красивой девушкой».
Так мы, не спеша,  вояжируя, и добрались до мастерской.
    Это был большой дом с высокой крышей. Мы с Маркусом – сыном Анатолия, превратили чердак в мансарду, сварив металлическую лестницу на второй этаж, где и находилась моя изостудия, состоящая из двух комнат – одна небольшая с двумя кроватями, а вторая просторная, с диваном, большим столом, самопальным мольбертом для картин, телевизором и магнитолой. В углу стоял шкаф, одна створка была для одежды, а вторая представляла – минибар. В общем, как у нас говорили, что в мастерской художника должно обязательно быть три вещи: кисть, диван и стакан...
  Она начала рассматривать картины и рисунки, висящие на стенах, а я спустился в подвал и принёс коричневый глиняный  кувшин с вином и сыр сулугуни, который тут же нарезал, расставив всю эту нехитрую снедь на столике и налив напиток в два бокала. Увидев мой презент, Елена слегка смутилась и даже пыталась, что-то невнятное промямлить, типа, ну, зачем это и тому подобное.
 Тогда я ей сказал:
- Я, не коренной житель Кавказа, так, как родился в Харькове, но отец у меня из Кубани, а некоторые родственники живут в Мацесте, Адлере и даже в Новом Афоне, где мы, как раз в прошлом году собирали виноград и сделали - это замечательное полусухое вино. И так, как я тоже имею некоторое отношение к Кавказу, по законам гостеприимности у нас, принято угощать гостей.  А, то получится, как с одним кренделем ушастым – мужем сестры моего кума. Мало того, что он еврейской национальности, так ещё ко всем своим недостаткам, занимался йогой и конечно не употреблял алкогольные напитки, даже вино. Когда он приехал в Афон восстанавливать дом, который жене достался  по наследству от её деда, то мы с Мамаем – местным строителем, заезжая, чтобы договорится о стройке то к одному, то к другому знакомому, взяли и его с собой. А здесь народ сплошь гостеприимный – сразу к столу приглашает, ну, и естественно угощает вином.
  А этот крендель по имени Игорь, чуть ли не с вызовом, всегда говорил: "Я не пью!"
 Видно, тем самым хотел подчеркнуть, типа, что вы все алкаши, а я такой правильный, что - аж противно. Ну, и в итоге с ним никто не захотел работать. А когда мы в очередной раз заехали к приятелю Мамая, то он, увидев Игоря, нам, так прямо и сказал:
- Вы, заходите, а этот – пусть в машине посидит.
Игорёк, правда, потом возмущался, типа, такое не уважение к гостям.
   На эти упрёки я ему заметил, что отказываясь от вина и угощения, ты тем самым выказываешь не уважение к семье. Ведь никто тебя не заставляет, как у нас - пить до дна, ты просто можешь пригубить - и всё. Но тогда, ты, расположишь к себе хозяина, который делится с тобой пищей и вином от чистого сердца.
  Этой тирадой, я окончательно убедил Елену, но перехватив её смущённый взгляд, добавил, - ты наверно, подумала, что я туда чего-нибудь намешал и когда тебя развезёт, начну к тебе приставать? Можешь этого не бояться. Я буду пить вместе с тобой.
Она, немного улыбнувшись, сказала:
- Да, я и не боюсь.
- Вот и хорошо! – и подняв бокал, продолжил, - как говорил мой учитель  живописи: «Для хорошего восприятия цвета и лёгкости мазка, надо выпить немного портвейна».
  Елена засмеялась, и мы осушили бокалы.
  После такой вступительной процедуры я, как говориться: «Взял - быка за рога».
- Мне заказали, написать картину на заказ в ментовскую столовую. Картины, ведь пишут, а не рисуют, вот ты мне и поможешь – это будет и работа, и учёба.
- А, какую картину?
- Здесь мы с тобой – два сапога пара. Ты татуировки делаешь по готовым рисункам, а я – картины по фотографиям.
И, чтобы долго не интриговать девушку достал фотографию озера Рица.
- Наваяем пейзаж на  этом загрунтованном оргалите.
Елена глянула на кусок белого ДВП размером метр на полтора, и даже присвистнула:
- Не фига себе размерчик, сколько же времени потребуется рисовать эту картину?
Тогда я, налив ещё вина в бокалы, говорю:
- Повторяю, ещё раз: «Картины не рисуют, а пишут», а за то, что ты забыла – штраф и протянул бокал.
  Тут девушка, даже не сопротивлялась, и мы оприходовали прохладный напиток.
После этого, я потёр руки, как Шурик в «Кавказской пленнице» и сказал:
- Нус, приступим! Я сейчас накидаю рисунок, и мы будем делать подмалёвок.
И взяв, карандаш, лёгким движением в одну линию нарисовал – слева скалу, посредине остроконечную, почти, как пирамида сопку, а за ней небольшую плоскую  гору.
Юная художница даже немного опешила, спросив:
- И это всё, весь рисунок?
А, немного разгоряченный вином, небрежно сказал:
- Конечно, для подмалёвка – хватит! Вот бери пошире кисть, размешивай с белилом «Берлинскую глазурь» и мажь небо, а я сейчас охрой – слева гору на ваяю.
И мы взялись за роботу…
 После неба, Елена замазала большой участок, где внизу должно быть озеро, а я – другую гору, предварительно добавив, «окись хрома».
 В общем, через три часа, мы, правда, осушив ещё пару бокалов вина и доевши  сулугуни, замазали весь лист ДВП.
Елена, глянув, на нашу роботу, выпалила:
- Чёрт знает, что получилось!
Тогда, я, даже немного обиженным тоном, ответил:
- Вообще-то дуракам не законченную работу не показывают, но так, как ты тоже принимала участие в ней, на свой счёт это не принимай, а смотри.
  И я, взяв, фото и держа перед картиной, предложил:
- Вот, взгляни сюда, только слегка прищурь глаза, чтобы уменьшить резкость, и сравнивай цветовые пятна на фотографии и картине.
 Будущая художница послушно сделала, как я сказал, а потом воскликнула:
- А, так, действительно, похоже!
- Ну, вот, а ты не верила. Теперь  надо пару дней подсохнуть ДВПушке и можно дальше продолжать над ней работать. А, сейчас я предлагаю пойти на набережную и посмотреть закат на море – это зрелище грандиозное и неповторимое, особенно, когда нет облачности, и солнце садится, как будто бы тонет в море.
   Елена легко согласилась, и мы вышли из мастерской.
  Потом, мы долго гуляли по набережной, сидели на гальке у самого прибоя, и я ей прочёл несколько своих стихотворений.  Она к моему удивлению нисколько не удивилась, только немного грустно, заметила:
- Многие художники, ещё и поэты, а у меня, так и не получилось научиться рисовать картины.
- Не переживай, говорю, у тебя ещё всё впереди, а учиться никогда не поздно, я вот, когда приступаю  к новой работе, то мне потом трудно остановиться и понять, закончена работа или нет, вот, так всё время  - учусь  и это нормально.
 Но Елена, что-то совсем захандрила и сказала, что ей пора идти домой, тем более, что мы почти пришли, поэтому, я проводил её до порога, а сам вернулся в мастерскую, думая: «Ну, на кой, я заговорил про эту учёбу и, что – всё впереди? Совсем расстроил девушку. В следующий раз, надо – побольше вина и стихов, и поменьше всяких рассуждений на жизненные темы».
   Не, то чтобы я, как говорят: «запал» на Елену, просто у меня всегда возникал интерес, подкреплённый основным инстинктом...
   Утром, как всегда мы бригадой продолжали работу, и  тут приходит Гарик - хозяин кафе с каким-то местным мужиком и говорит:
- Ты, знаешь, под навесом, что мы сварили, днём очень жарко сидеть - крыша то у нас из финпрофиля. Что можно придумать?
- А чего, там думать? Надо на фермы прикрепить, какой-нибудь подвесной потолок, чтобы отсечь тёплый воздух кровли от зала.
- Ну, и как это сделать?
- Да способов много: можно пластиком обшить, можно материал или плёнку – натянуть.
- А, давай, бамбуком зелёным сделаем потолок – это будет и декоративно и дёшево.
- А, где ж мы столько бамбука найдём?
- Есть места, - хитро улыбнулся Гарик, - бери пару своих пацанов и мой водила вас отвезёт. Он знает, где у нас в ущельях дикий бамбук растёт. Только возьмите ножовки по металлу, потому, как другие не подойдут.
  Мы, так и сделали. Мне самому было интересно, где в Абхазии есть такие места?
 Ехали часа два по извилистой дороге в ущелье и действительно в одном месте были густые заросли бамбука – метров пятнадцать, а то и двадцать в высоту, и в толщину некоторые у основания доходили сантиметров десять.
 Принялись мы пилить зелёные стебли вместе с водителем, который руководил процессом, но старались выбирать не очень толстые стебли, примерно сантиметров семь, потому, как толще - было сложно. Зелёный бамбук оказался твёрдый, почти, как железо. В общем, у нас потом на распилку и погрузку ушёл целый день и мы вернулись, когда уже стемнело, поэтому с Еленой я встретился только на следующий день на пляже, договорившись, вечером пойти в мастерскую.
  Мы решили, чтобы сэкономить время поехать на автобусе, и действительно уже через пол часа были на месте. В этот раз Елена, уже спокойно отнеслась к угощению, тем более, что к сыру я добавил ещё маслины и ананасы, правда, консервированные в банке.
  И работа пошла быстрее, видно прав был мой преподаватель по живописи. Выдавив из тюбиков на палитру несколько цветных комочков, я обратился к ученице:
- Вот смотри, - говорю Елене, -  я прописываю задний план – небо и снежную вершину, а ты - вот этот кусочек справа с кипарисом и лиственницей и кусочком горы.
Она взяла небольшую кисть и, глядя на фотографию, стала тщательно, как татуировку перерисовывать картинку. Я смотрю, нормально девушка трудится, вкладывая всё своё умение, и даже похвалил её:
- Так, - продолжаю, - молодец, только немного добавь виридоновой зелёной, для полутени, а тень, мы потом коричневой подчеркнём. Понимаешь, мы пишем картину в традиционной трёхцветке. Это, когда задний план с голубым оттенком, средний – с зелёным, а передний - более коричневым и жёлтым, тогда получается воздушная перспектива.
  Она только закивала головой, а я был доволен, что могу работать на большей площади без помех.
  Пока молодая художница, выписывала, вытютюливала деревья и скалы, я переписал небо, облака, белую снежную вершину, а на среднем плане почти пирамидальной формы, и дальше принимающую округлые очертания гору с силуэтами деревьев. Затем воду в озере Рица и небольшие волны. Так мы заработались и не заметили, как за окнами начало темнеть. Тогда, я предложил Елене сделать перерыв и поужинать, в тайне надеясь, что она согласится и останется со мной в мастерской.
 Но, ученица наотрез отказалась мотивируя, это тем, что завтра на пол восьмого утра у неё назначена встреча с важным клиентом, который заказал ей большую татуировку на всю спину с соответствующей оплатой, а от меня добираться долго и придётся рано вставать.
 И потом, как бы извиняясь, добавила:
- Давай, следующий раз, и ты меня проведи только до остановки, а сам возвращайся и дописывай пейзаж.
 «Вот, - думаю, - вражина, знает, на какие струны и нотки надавить, даже сказала, впервые, что картину надо – дописывать».
 Этим она меня полностью разоружила и легко согласился…
 Следующий день, работая с пацанами по отделке потолка в кафе зелёным бамбуком, который пришлось ещё и раскалывать на две, а в некоторых случаях и три части, я думал, как бы в этот раз, пригласив её на занятие, устроить так, чтобы она осталась. Чем бы её угостить этаким экзотическим из кавказской кухни и, как растянуть своё репетиторство подольше.
 Прибежав на пляж, я нашёл её под тем же голубым зонтиком, где она сосредоточенно размалёвывала очередную жертву боди-арта. Дождавшись, когда Елена закончит экзекуцию, я, сдерживая внутреннее волнение, как можно спокойнее, небрежно спросил:
- Ну, как клиент не опоздал, пришёл вовремя?
 Она видно не сразу врубилась, о чём это я, а потом, как бы спохватившись, сказала:
- Ах, да, всё нормально.
- Тогда сегодня продолжим?
- Конечно, я вечером приду, - улыбнувшись, ответила Елена.
  Этим она меня окончательно добила, и я решил, что не всё так плохо, ведь - не всё ещё потеряно.
Два раза я бегал в магазин и покупал всякие, как мне казалось – деликатесы. Кроме, традиционного сулугуни и маслин, я взял ещё и хачапури домашнего приготовления, не такой, как носят на пляже – пирожок с сыром, а виде лодочки, с яйцом и зеленью, а у Гарика, даже купил настоящую бастурму обваленную красным перцем.
  Мои пацаны, глядя на всё это, только ехидно улыбались, как бы говоря:
« Надеешься? Ну-ну…»
Но я не обращал внимания. Одна мечта привлекательней другой плавно сменяли друг друга. Ведь только людям, в отличии от животных, свойственно мечтать.
  В общем, к шести часам, я был, как говорится: «во всеоружии».
  И действительно, когда минутная стрелка слегка перевалила за цифру двенадцать, а малая чётко стояла – на шести, в приоткрытые ворота вошла Елена в длинном, почти до пят сиреневом платье и синей сумочкой через плечо.  Её голубые глаза и светлые волосы, колышущиеся от морского бриза, делали её настолько привлекательной, что даже мои работники немного опешили, а я, видя, какой фурор произвела Елена, взяв её под руку и, прихватив кулёк с угощениями, увлёк за собой в мастерскую.
 Мы шли не торопясь, и я подумал: «Наверное, из-за таких женщин, действительно могла произойти Троянская война».
 Разговаривая про всякую всячину, среди потока отдыхающих, мы встречали местных жителей, которые с нами здоровались, а некоторые «джигиты» опять ехидно улыбались, но теперь моя спутница на это не обращала никакого внимания.
 В мастерской, когда я разложил на столе свой презент с непременным домашним вином, то Елена, даже немного удивилась, спросив:
- В честь чего, ты, накрыл такой шикарный стол?
Я было дело, чуть не ляпнул, по-одесски: «В честь нашей встречи, мадам!», но потом вовремя спохватившись, сказал:
- Ну, мы сегодня, почти, заканчиваем нашу работу над картиной, так, что можем себе позволить.
- Тогда, наливай, за это – первый тост, - взяла бразды правления Елена.
 И мы, осушив бокалы, принялись за работу. Дав задание, на ваять на переднем плане ветку с коричневой корой и желтовато-зелёными листьями, сам принялся прорабатывать детали на среднем. Тонкой кистью прописывая - берег, камни, блики и отражение скал, деревьев на воде и небольшие блики на волнах, а ученица аккуратно, почти так, как женщины делают маникюр, выписывала каждый листочек.
Работа на третьем занятии спорилась. Елена уже сама свободно, смешивала краски для создания полутонов.
 Часа через два с половиной, когда ученица закончила ветку и, осушив очередной бокал вина,  она объявила:
- Теперь, я уже всё поняла и знаю, как дальше рисовать картины, - а потом, взглянув на свои часики, добавила, - мне пора, а то уже поздно и мне завтра рано надо вставать, чтобы на автобусе поехать в Сочи.
- Что, так срочно? – выпалил я от неожиданности, даже, не обратив внимания, что она опять сказала «рисовать картины».
- Да, это очень важная встреча. Можешь меня не провожать, лучше заканчивай работу, а когда я приеду, тогда и посмотрим. 
  И она, схватив сумочку, вышла из мастерской. От неожиданности такой развязки, я опешил.
«Вот, - думаю, - какая шустрая, не прошло и пару-тройку занятий, и она научилась. А я всю жизнь рисую-рисую, и каждый раз начиная новую картину, как в первый раз, всё время в поиске: ищу, сомневаюсь и учусь, учусь…»
 Я так и не понял, когда она приедет и посмотрит картину.
 Дописав пейзаж и не дождавшись Елены, отнёс его в милицейскую столовую в Гаграх.
 Хотя, как в рассказе у Чехова,  я тоже не получил плату за репетиторство, которую хотел, но хозяйка столовой сполна заплатила, за наше общее творение, так, что я не в накладе, и не обиде на ученицу...
Да, видно, неспроста все эти джигиты, нам вдогонку ехидно улыбались…