Тернистым путём к любви. Повесть. 8 гл

                8
          А ещё через день Маша была у дверей городского исполкома. Ей встретился шофёр Матвея Ивановича. Улыбнулся, церемонно поклонился:
         - Матвей Иванович у себя в кабинете.
         - А вы всегда его телохранитель? – спросила она наигранно со сдержанной иронией и поблагодарила. Видя её уверенную походку к двери, секретарь вскочила со стула и кинулась ей наперерез:
         - Сюда нельзя без приглашения! Вы записывались на приём? Надо ждать…
         В это время шофёр сделал знак рукой и сказал:
         - Верочка, пропусти, ей срочно.
         Верочка в недоумении отступила, пропуская незнакомую ей гражданку.
         Матвей сидел у себя, чуть наклоняясь вперёд, и смотрел в бумаги. Рядом на кресле лежала свернувшаяся кошка Лиза, принесённая сюда из дома отца Маши, и спала. Когда дверь отворилась, он поднял глаза, промолчал и, видно, ничуть не обрадовался.
         Маша пересекла комнату, опустилась на колени и уткнулась лбом в его колени:
         - Я так виновата, шептала она, - мне нет прощения.
         Он опустился рядом с нею на колени.
         - Это чудо, - сказал он.
Маша ему улыбнулась:
         - Ты не разлюбил меня, правда?
         - Конечно нет, моя дорогая. Я знал, что ты меня любишь, и ждал. Я всегда верил, что терпеливый непременно побеждает. 
         - И не испугался?
         -Конечно, испугался, зная, что в Серебрянке есть фермер Сеня – «грозный» соперник. Сергей мне о нём проболтался. А твоя мама вселила в меня уверенность, что он не тот для тебя человек, не больше, чем друг детства. Когда я был у вас, мы успели поговорить с твоей мамой. Она - удивительный человек.
          Маша дотронулась рукой до его губ. Он поднялся сам, помог подняться ей и стал целовать её лоб, щёки, глаза.
         - Марийка, ты мне нужна такая, как ты есть, только такая.
         Она обвила руками шею Матвея:
         - Как мне хочется потрепать тебя за волосы. Как это приятно!
         Он сжал её виски ладонями, притянул к себе, его лицо было совсем близко, и она увидела, что в этих губах нет ни следа суровой сдержанности. Так они сложены только для неё, для неё одной. Вот когда в ней поистине родились нежность и смирение. И это отразилось на её лице, потому что глаза Матвея так засияли ей навстречу, что она
 прильнула губами к его губам. Наконец-то мысли и чувства сплелись воедино.
         А он сказал, улыбаясь:
         - Я буду любить тебя любовью здоровой и святой. Я не хочу терять тебя. И поистине это вовсе не заповедь на сегодня и на завтра. Я говорю это для нас двоих. Любовь из всех искусств – самое тонкое, самое мудрое, самое высокое чувство, требующее наибольшего терпения. Любить – значит вместе смотреть в одном направлении. И если в нас любовь живёт, мы вечные.




         .