Солнце

Мелькает солнце меж ветвей.
Жара. В лесу дремучем
Бежит трудяга-муравей
Тропинкою пахучей.

Повсюду кочки, валуны,
Травинки в три обхвата,
Ручей огромной ширины,
Вдали громадина сосны,
Под ней - родная хата.

Большой неторопливый жук
Пересекает тропку.
Вверху безжалостный паук
Сплетает исполинский круг,
Звенит комарик робкий.

Навстречу движется «змея»,
Полсотней ног ступая
(Раз в пять длиннее муравья),
А справа, около ручья, -
Красавица большая:

Кокетка-бабочка сидит,
Расправив крылья модно;
С ней рядом... Ба! Знакомый вид:
Какой-то муравей юлит,
Болтая беззаботно:

- Ну, ты и фантазерка! Разве может
   Бить то, чего не видно? Ерунда.

     - А если б, извини, тебе по роже
        Так врезали?! Поверил бы тогда?
        Я, правда, стену чувствовала.

- Странно.
   У нас там, кстати, есть один чудак,
   Который ощущает постоянно
   Какие-то «моря» и... как их... «страны»!
   Наверно, тоже стукнулся вот так.

     - Нет, я не ощущаю!.. Слава богу.

- Тсс... Тише! Он услышит голос твой.

     - Я что-то не пойму твою тревогу.
        Бог в небе... Вон парит.

- Бог под землей!
   Большая, а вещей простых не знаешь.

Здесь мимо пробегавший муравей,
Не выдержав, воскликнул:

- Эй, товарищ!
   Работ невпроворот, а ты базаришь
   Со всякими... Беги за мной скорей!

«Товарищ» погрузился в размышленье:
«Послать иль побежать?.. Иль дать пинка?»
И в это напряженное мгновенье
Всё резко поднялось, поплыли тени...
Мир вздрогнул от подземного толчка.

Попадали травинки-великаны,
Земля покрылась трещинами вмиг.

     - Ой! - бабочка вспорхнула. - Как забавно.
        Что это?

- Он услышал вас, болваны!..
   Великий Муравей сюда проник!

Испуганные гневом силы грозной,
Помчались кто куда, не чуя ног...
А бабочка глядела вниз - на сосны,
На ручеёк... и думала серьёзно:
«Какой у них, однако, странный бог».

- - - - - - -

Справа и слева, вверху и внизу -
Круглые стены тоннеля.
Полная тьма, лишь неведомый звук
Слышен порой еле-еле.

Лишь повороты и норы мышей
Разнообразят пространство.
Полный покой у крота на душе,
И на уме постоянство.

В рыхлой земле не встречая зверья,
Жирных червей поедая,
Роет упорно он ход у ручья
В недрах таёжного края.

Чтобы нарытое выбросить, крот
Сделать задумал отнорок:
Начал карабкаться вверх и вперёд,
Приподнимая пригорок.

Выбрался... Ой! Ослепительный круг
Сверху палит нестерпимо,
Кто-то жужжит и летает вокруг
Тенью едва различимой;
Смесь ароматов от тысяч цветов...
Крот недовольно подумал:

«До чего этот мир «непутёв»!
Столько запахов, света и шума,
А проложенных нету путей,
Чтоб ползти по ним в поисках пищи.
Ни земли, ни корней, ни червей...
Как тут мыши еду себе ищут?
Без путей заблудиться легко
Да и двигаться очень неловко...»

Вдруг крот принюхался... Недалеко -
Тень... силуэт... ряд огромных клыков...
«Это Он!!!» С максимальной сноровкой
Юркнул в нору - и давай удирать,
Переживая дорогой:

«Ох, учила меня моя мать:
     "Не высовывайся в мире бога!
       Помни: Он - как огромнейший крот,
       Но зубаст и силен бесконечно".
Ой!.. Забыл про крутой поворот.
С нашим богом нельзя быть беспечным.
Уф!..»

Бедный крот утомился слегка.
Дальше тупик, хода нету.
Полная тьма, тишина... и тоска:

«Почему наверху столько света?!»

- - - - - - -

Вверху мелькает солнце, шумят листвою сосны,
Выводят трели птицы... Как жаль, что не достать.
Внизу ручей струится. Трава, репей несносный.
Цепь муравьишек вьётся... Зверюшек не видать.

«Куда они все делись? - подумала лисица. -
Поймать хотя бы мышку, раз зайца не найти...
Кругом одни лишь шишки... Жаль, что они - не птицы.
Вот дети бы наелись... О! Кто там на пути?»

Земли нарытой кучка… И вроде мышь шмыгнула.
Лиса вперед метнулась (ужасный аппетит).
«Эх, поздно!» Облизнулась... Принюхавшись, смекнула:
«Да это крот-вонючка... Пускай себе бежит».

Дойдя до края леса, лиса пошла по лугу.
И в этот миг, на небо тревожно посмотрев,
Вся аж похолодела от испуга:
К ней нёсся... Отскочить едва успев,
Она обратно бросилась, он - следом.
Всё ближе хищник яростный с небес.
Вот тень уже над нею...
«Не хочу я быть обедом!»
Ещё быстрее... Ну же!.. Вот и лес.

Преследователь гордо удалился...
Лиса, понурив морду, устало семенит
Походкою нетвёрдой - мутит рассудок лисий
И мысли улетают с обыденных орбит:

«Как странно мир устроен...
Откуда только взялся
Крылатый этот бог - Небесный Лис?!
Наверно, он расстроен,
Раз так разбушевался.
А может, это был его каприз?»

Вдруг что-то по макушке
Как стукнет!

«Всё, мне крышка!..
Тьфу, это просто шишка... - лисица поняла. -
А может, он подумал,

Что я - большая мышка?!
Он сверху мог и спутать. Ну, дела...

А кстати, где живет он?
На облаке?.. Навряд ли.
Оно - то есть, то нет. Он бы устал...
На солнце! Где ж ещё-то?!
И виден нам как пятна.
И ночью ведь ни разу не напал».

- - - - - - -

От края до края сосновые высятся кроны,
Тая в полумраке лесных обитателей сонмы.
Лишь птицы снуют неумолчные в волнах зелёных,
Порой замирая под солнцем полуденным сонно.

Залитые светом луга, как цветные провалы,
Пестрят однотонный покров неоглядной долины.
Вдали величавые горы и грозные скалы
Скрывают в седых облаках снеговые вершины.

Пронзая внимательным взором знакомые дали,
Покоясь свободно на тёплых воздушных потоках,
Орёл в поднебесье парит, преисполнен печали, -
Лису упустив, размышляет о роке жестоком:

«Эх, маху я дал, а она... быстронога, однако!
Почти ведь достал... Разве есть справедливость на свете?
Наверно, опять эта тень сорвала мне атаку.
А тень оттого, что «пятно» непонятное светит».

Внезапно до слуха орла донеслось стрекотанье,
Прервавшее мудрые мысли о поиске корма.
Сквозь знойное марево он на большом расстояньи
Увидел летящий объект неопознанной формы.

«Однако!» - подумал орёл, левый глаз не спуская
С нахала, посмевшего вторгнуться в выси чужие.
«Щас врежу, пожалуй», - решил, высоту набирая,
И для устрашения вопли издал боевые.

Объект продолжал тарахтеть, как ни в чем ни бывало.
Орел присмотрелся: «Уж больно огромен, зараза.
Лишь без толку клюв расшибу о такого амбала.
Летают тут всякие... Только смущают мой разум».

Зависнув, объект неожиданно двинулся задом,
Затем развернулся и стал удаляться кругами.
Орёл проводил чужака немигающим взглядом,
Вздохнув облегченно, когда тот исчез за горами:

«И как этот пентюх охотится с тенью такою?
Не видел, однако, я большего в небе нахала.
А впрочем, «пятно» посильнее меня беспокоит.
И так ведь светло... хоть бы, что ли, в болото упало!»

- - - - - - -

Зверьё тревожа грохотом и воем,
Взъерошивая ветром кроны сосен,
Кружится над тайгой незваным гостем
Огромный вертолёт. В кабине двое.

Геолог юный и пилот бывалый
Исследуют безлюдные просторы.
Один приник к оптическим приборам,
Другой расположился за штурвалом.

Рёв двигателей, запах керосина,
Мельканье циферблатов чёрно-белых...
Приятели болтают между делом
О мире за пределами кабины:

- Смотри, как лазурные выси ясны!
   А там облака, как башни!..
   Смотри, вон орёл... так парит прекрасно...
   По-моему, он нам машет!

     - Да, вмазать может. Будь готов.
        Со мною так уж было.
        Один как врезался...

- И что?

     - Пропеллером убило.

- Ужасно... Давай облетим сторонкой.
   Работы и здесь нам хватит.

     - Да брось ты!

- Давай! Мне поручена съёмка.
   Пожалуйста!

     - Ладно... романтик.

Спустя минут пятнадцать, над горами,
Вновь юноша воскликнул восхищённо:

- Гляди - словно облачный храм над нами,
   И солнца лучи, как колонны!
   И сосны, как будто ступени храма,
   А горы - его подножье,
   И всюду его оживляет гамма
   Животных миров несхожих.
   И храм этот создан единым Солнцем,
   Одним лишь чудесным светом,
   Который сквозь тьму километров льётся
   К мирам голубой планеты.

     - Чего?.. Польётся?.. Да, ты прав,
        Гроза, пожалуй, будет.
        А у нее суровый нрав;
        Не зря, наверно, люди
        Когда-то думали, что Бог
        «Грозится» в это время...
        Конечно, кто ещё их мог
        Огнём ударить в темя?

        О! Молния... Пора, чудак,
        На базу возвращаться.
        А то и вправду можно так
        На божий гнев нарваться.

Стеною шла гроза. Пилот поспешно
Машину устремил к аэродрому,
Взволнованно прислушиваясь к грому
И тихо бормоча: «Спаси нас, грешных...»

А юноша посматривал на тучи,
Накрывшие далёкие отроги,
На молний блеск и солнца тонкий лучик
И думал о природе сил могучих:
«Да, странные у древних были боги».

январь - март 1997