На погруженное тело жидкость давит огалтело...

  Сидим  за столом, ужинаем. Вовка, семилетний внук, спрашивает: «Деда, у тебя когда-нибудь корабль топился? Расскажи, чтобы было и страшно, и не страшно». Топился, топился. Ну, слушай. Дедушке тут же вспоминается закон Архимеда  в стихах, придуманными самими моряками. «На погруженное тело жидкость давит огалтело, как и полагается, вытолкнуть старается…». Воодушевившись нахлынувшими, как будто ещё вчерашними воспоминаниями, «Остапа понесло»…
«Плыли мы по морю, ветер мачты гнул…». Обычно так я словами из разухабистой морской песенки начинал морские байки о своём насыщенном и богатым на  приключения прошлом. Значится так. Сплю я после вахты. Ночь, два часа. Звонок общесудовой тревоги. Вскакиваю с постели, бегом на мостик. Там 3-й помощник капитана должен быть согласно судового расписания. Судно в дрейфе… Капитан  вводит в курс дела, убегает в машину, где уже аварийная группа, механики, мотористы. Старпом смотрит за окружающей обстановкой, я на связи, «пишу все  что вижу и слышу, а что не вижу и не слышу, не пишу». Так говорил еще адмирал Макаров… Все действия по времени согласованы с машинным отделением. Мы тонем. В натуре.
  Перескажу те памятные записи из судового журнала, объясню «ситуяйцию на пальцах», как говорило "облако в штанах" - наш преподаватель навигационной гидрометеорологии в мореходке.
Вахтенный моторист обнаруживает под пайолами жидкость. Много её… То ли топливо, то ли вода. По укоренившейся морской привычке проверяет её свойства органолептически, т. е. пробует на вкус соответствующим органом. Солёная, морская. А не должно вроде бы. Зовёт на помощь вахтенного механика… Откачивает насосом за борт. Через некоторое время проверяет. Уровень тот же. Спускаются уже вдвоём под пайолы, руками пальпируют днище судна в поисках водотечности.  Моторист обнаруживает дырку, размером с пятак, по упругому подводному фонтану. Аварийный инструмент всегда под боком. Забивают деревянный кол-пробку в отверстие, надеясь остановить фонтан. Кол проваливается за борт. Дырочка увеличивается в два раза и уже становится не очень весело от получившегося гейзера (зато внуку почему-то было весело, когда представил себе фонтанчик…). Моторист быстро затыкает его пяткой (внук заливается смехом, котлета сохраняет  целостность...). Механик бежит включать в очередной раз насос. Слышен вполне ещё человеческий крик уверенного в себе человека: «Вода-то того, холодная». Но следующий клин большего диаметра уже забить не рискнули, потому что поняли, что днище у судна весьма и весьма… Доложили на мостик. Тревога… Завели боевой кольчужный пластырь… Причем, очень быстро. Сами не ожидали от себя такой прыти. Вот что значит не учебная тревога… Оставшееся время до ликвидации получившейся пробоины насос не выключался, поддерживая безопасный уровень воды в машинном отделении, что доходила до пояса. На помощь нам уже спешил морской буксир. Слава Богу, его водолазы помогли справиться с проблемой. Рейс мы доработали и вернулись домой, но это был последний выход нашего китобойца в море…
   Внук затих, доедая ужин... Вдруг, оживившись, спросил: "Деда, ну, а как же ты?"
А что я? Сижу на мостике, знай себе, пишу. Как адмирал Макаров...