Тихие слёзы

И снова ночь без сна, хотя день и вечер дачной идиллии не предвещали беды. День был солнечный. Вечер ласковый. Правда, на соседней улице молодёжь горланила под современные клубные ритмы. Ну, что ж, наверное, у кого-то большая радость. Жизнь.

После полуночи компания притихла, – гроза заставила укрыться в доме. Ливень. Чёрные тучи беспрерывно вколачивали в землю страшные молнии, гремела жутчайшая канонада, от которой звенели стёкла и сотрясались крыша и стены. Конца и края светопреставлению не было видно. Фронт со всех небесных сторон. Мы – в эпицентре.

Я читала, тщетно стараясь вникнуть в текст. Неожиданно пришли мысли, потребовали взяться за ручку. Сама собой продолжилась работа над книгой. Даже настроение чуть приподнялось: «Нет худа без добра». Но в три часа погас ночник. Где-то выбило подстанцию? Оставалось лежать и поминутно жмурить уже закрытые глаза от ярких вспышек за окном. Гроза не успокаивалась.

В четыре утра обрушился мощный град. Вскочила. Я такого в жизни не видела: густой, градины крупные – больше дородной вишни. Спустилась вниз. Супруг уже у окна. Потерянный. А что делать? Страшно даже выглянуть во двор.

Из соседнего дома выскочил парень, на голых плечах – два увесистых рулона, палас и ковёр. Кое-как накинул на машину, так и не прикрыв лобового стекла, – бегом обратно, спасая ладонями голову.

Немного стихло. Но не прошло и нескольких минут – вторая волна ледяного потопа… Мне показалось, лупило минут пятнадцать. Соседка утром сказала, что смотрела на часы – все тридцать. А ливень и после града шёл ещё долго.

Солнце пробилось лишь к восьми утра, начало пригревать, словно зализывать раны садового простора. Птицы не пели, тоже ошарашенные прятались. Лишь где-то на окраине запоздало кричали глупые петухи.

Дали свет. Согрелась горячим чаем. Вышла из домика.

Зрелище – удручающее. Грядки – сплошные зелёные мочалки. Деревья и кусты устояли, потеряв часть листвы. Наливающиеся яблоки – в тёмных синяках, кожура, как зелёная ткань в сине-серый горох. А вишни!.. Под ними – «кровавые» сгустки в траве.

Округа – в тишине, хотя соседи, так же, как и я, «обходят дозором». При встрече взглядами – либо молчаливый кивок, либо негромкое «здравствуй». Никто не говорит «доброе утро», как на похоронах...

Вчера позвонил Рамиль – давний добрый друг. Говорили о Василии Владимировиче Маньковском. Я несколько лет работала под его началом. Большой души человек. С подчинёнными – всегда уважительно, справедливо. Здоровался, с любым, всегда слегка кланяясь и обращаясь по имени отчеству. Когда я входила в его кабинет, непременно вставал с кресла (в наше время – забытый знак вежливости). С Рамилем они познакомились на восстановлении храма в селе Бетьки.

Друг позвонил сообщить об уходе Василия Владимировича. Я уже знала. Рамиль говорил, что не сможет проводить его в последний путь, – командировка... И проститься, всё равно, не дадут. Приглашают только самых близких родственников, а выносят уже закрытыми, – пандемия. У меня ком к горлу подступил, слёзы навернулись. Друг почувствовал. Он, глубоко верующий человек, сказал:

- Поплачь, будет легче. Тихие слёзы – это приятие. Важно учиться принимать всё, что даёт Бог…

Учусь.

19.07.20. Дневник