Символ веры

"Вымрут сами, но мы поможем: таких немного;
маргиналы сто лет ютятся по катакомбам,
двести, триста… Ничтожные, в общем, сроки
для истории, для империи. Вдоль дороги —
кипарисы, кресты и виллы приличных граждан.
Лет четыреста бродит ересь, и знает каждый:
эту горстку психов прокляли наши боги».
Я опять стою на Аппиевой дороге,
и кривая суть становится гласной, зримой:
я расшатывал лодку мира и стены Рима,
говорят, я стал холерой, дурным примером,
мой отнюдь не армейский голос и символ веры —
преступление против рода и государства,
(применяется постулат «Разделяй и властвуй»,
ведь приличному люду нужен набор мишеней,
чтобы смачно плеваться с общего поощрения),
только близок рубеж, вот-вот большинство заметит
признак святости в грязной, кровавой, позорной смерти.

Открываю глаза. Тушуюсь, тушу крещендо.
Изменяются флаги, капища и легенды,
а рубеж за петлями времени так и брезжит
впереди. Партитура хора осталась прежней:
«Мы — добро, кто не с нами — зло и обязан сдаться».
Древний метод — за счёт иных подтверждать свой статус —
проступает в смоле и перьях, в палёной плоти…
Боже, воля твоя, но как же меня колотит.

Открываю глаза. Понятно, привычка въелась:
убивать во имя traditional-в-рот-всех-values,
поучать из любви к процессу, чертить на коже
непохожих чумные метки. Спасибо, Боже,
за лицо андрогина, за тело «обнять и плакать»
и за стигму — «искал амантов по флёру, знаку,
но никак не по форме видимых гениталий».
Я не в центре арены, пока не меня достали,
но эмпатия — тоже пытка. /А в эпилоге
я опять стою на Аппиевой дороге/.

«Вымрут сами, но мы поможем: таких немного,
отщепенцы уже не скроются в катакомбах,
мы — добро, кто не с нами — зло и обязан сдаться,
ведь за нами — и символ веры, и государство».
Мы в петле, а мили дороги — мнимы,
очевидцам без пояснений не видно нимба,
и не может быть смысла у грязной, глумливой смерти.

Милосердия, Господи, милосердия.




________

Здесь есть запись голосом https://vk.com/wall-184331122_1992