Галактион Табидзе Гетера

Вьётся, веет ночная легенда,
В дивных звуках лир плещется мерно,
Упоённая страстью утехам
Предаётся всласть Ксанта, гетера.
               

И в безмолвии сладостной  неги
Песнопения вихрятся чары,
То нежней, чем стенания чаек,
То томительней дьявольской  арфы.
               

Оголтелые пляски,  звон чарок,
Взрывы хохота в пьяном угаре,
Неумолчный,  разнузданный гомон
И раскаянья луч светозарен.

               
С изнурительным гулом,  сгущаясь,
Слился голос, взывающий к тверди,
Вопиюще порочащий Бога,
Покаянно с небес низошедший.


Средонощие. В опустошённых
Чашах красное вновь багровеет,
Приуныла невольно гетера
Все хмельны, лишь она не хмелеет.

               
Отблестев, потускнели плеяды,   
Свет луны  истончась, угасает.
И уж  брезжит  заря за гардиной,
Озарился восток,  рассветает.
               

На заре белоснежную дымку,
Словно парус развеяли ветры,
Предвкушая  Денницу  трепещет
Обнажённое тело гетеры.
               

Из гостей вдруг стремительно  некто
Скинул с окон покров из вуали,
Луч блестящей струёй предрассветный,
Зал стремглав, сродни пламени залил.

               
Воссиял золотой, животворный,
Обнажив сокровенное тело,
И чертог обомлел неуёмный,
Покорённый  гетерой всецело.

               
И стояла пред ними нагая,
Дабы душу пожертвовать плоти,
Омрачённая  участью горькой,
Возвышаясь чарующей плотью.
               

И лучилось, отмечено, точно,
Знаком древних, священных мистерий,
Золотее луча золотого
Неприкрытое тело гетеры.
               

И белел незапятнанный мрамор
Обнажённого женского стана,
Как врасплох близстоящий художник
Бескаружнице крикнул: „ Стой, Ксанта!
               
               
Замерев так, застынь неподвижно,
О, богами тебя заклинаю!
Позволь плоть твою мне обессмертить,
Я на вечность её обрекаю!
               

Возродится молва о тебе вновь,
Как и жизни  кипучей страница,
В поднебесной пребудешь, тогда как
Плоть твоя в тлен, во прах обратится.”

               
Так промолвил ваятель и страстно
Комья почвы сваял воедино,
В мановение ока твореньем
Всем предстала обычная глина.

               
Изваянье нагой  Афродиты
Скульптор в храм водворил смуглолицый,
И впредь долго-предолго жить будет
Плоть  совлекшей покровы блудницы .
               
               
Взбудоражат привычные мысли,
Кладезь грёз всколыхнув,  да и только,
Ведь никто не задастся вопросом
Пред кем благоговеем мы толком
               

И кого мы зрим в лике едином
Преклоняясь пред статуей светлой:
В стенах храма саму Афродиту
Иль гетеры, божественной тело?