рождаясь для всего одинокого

последний родник при губах,
последний шепот при стуке.
туда, за увековеченные длани,
к незыблемым срубам слепого
металла, к ревущим волосам исполосованных
гнезд.
вместе мы и роба, и мошна на челе,
и без мошны мы владеем своим взором,
без памяти мы повелеваем всему
живому и мертвому.
средь угасания мой возглас,
средь пропасти он глаголет,
чистотой навевая растущее пламя.
шепот загрязняет руки - вопи
надсаженными ресницами,
разбивай горы внезапным молотом!
пусть в соке камня заговорит
исконное, пусть пустошь
проснется и вырвет из души
поникшие глаза - слишком далеки
они, сияют они позабытым пламенем.
и рассыпятся они навсегда,
оставив губам говорить о павшем,
о роднике уст.
по клятве мы пропадем,
и бумага вспыхнет стыдом воспетого,
и рот раскроет тайны языка.
последний шепот при дверях,
он омыл ноги ми препоясал чресла.
близко он, будто страшится лица
грядущего. в эти глаза он
медленно падает, забывая прошедшее,
рождаясь для всего одинокого.