Собакой на сене

Проснулась в спящей королеве
Во сне, затем и наяву,
«Собакой, что живёт на сене»,
Любовь, уснувшая в быту.
В гробу хрустальном сладко спала,
От поцелуев не будясь,
И даже своего «Руслана»,
Того, что звал её, томясь.
И год за годом, «гроб хрустальный»
Всё больше брак их холодил,
Она «качалась в нём печально»,
А Он вокруг, как пёс бродил.
Иссохли слёзы те пустые,
Которые с ней проливал,
И позабыв глаза немые,
Он от неё взял, и сбежал.
Томила холодом и чуждом
Она его кипящий пыл,
Ещё немного с тем отчуждом,-
Он рядом бы в гробу застыл.
А рядом жизнь, в ней всё играет,
Взаимности искать мотив
Бросается, и замирает
От новых искр, и вновь в прилив.
С ним, опускаясь в плёс прибрежный,
Невинно Муза говорит,
И Он, в её поток тот нежный,
Укрыться от тоски спешит.
Купаясь в ней, забыв про холод
Своей истерзанной души,
Он чувствует приливов голод,
Ища в ней ласки и любви.
И ночи шелест, песен ветер,
Их души в плёсе обвенчал,
И позабыв про всё на свете,
Он утешенья с ней искал.
И вырастают любви крылья,
Уносят их в заветный рай,
Где двери, лишь для них открыли,
Где не встречается печаль.
Но от их песен встрепенулась,
Та, что в гробу всегда спала,
Она, услышав их, проснулась,
И завистью душа полна.
Не нужно было ей ведь песен,
Что рядом с нею пел «Руслан»,
Не были слёзы интересны,
Пока Он в Музе не взыграл!
Тот призрак, к ней сквозь сон явился
И растревожилась душа,
И захотелось Им рядиться,-
Была ведь прежде и жива!
И желчь её терзает печень,-
«Когда я тут схожу с ума»
Не может мне покой быть вечен!
И гроб хрустальный, что тюрьма!
Я изничтожу их обоих,
Пусть пламенем они горят!!!
Но только сон двоих спокоен,
Не достаёт двоих тот яд.
Раздевшись с чёрного, в цветное
Стремится обрядить себя,
Та, что спала в гробу спокойно,
Его вернуть спешит в себя.
А Он? Живёт Он живым ритмом!
И новый свет в Его душе!
И искрами взлетают рифмы,
Что Музе Он поёт уже.
«Нет, я не лягу спать!» Моё же
Желание не даст мне сна!
И королевы спящей ложе
Стоит пустым. Ей не до сна!
Чтоб мирно ей уснуть, ей надо
Союз двоих тех разлучить,
Чтоб был при ней, как пёс, Он рядом!
Хрустальный гроб её хранить!
Ведь «слуг подлее не встречала»,
Ей кажется её душа!
Забыв, без ласки, что завяла
В «Руслане» к ней любви свеча.
Не понимая, что не может
Светиться где-то в Нём внутри,
Любовь, что сон в ней не тревожит,
Не отзываясь в той любви.
Ведь прежде в Нём не замечала,
Ни песен этих, ни тоски,
Когда бы ревности не знала,
То не услышала бы их!
Теперь, терзает «гроб хрустальный»,
Что ложем был лишь ей одной,
Цепляя каждый слог прощальный,
«Руслана», чтоб вернуть в покой.

«Кто любит вслед чужой любви»,
Тот завистью себя сжигает,
И ядом льётся из глубин
В нём свет, что лик порой теряет,
«Собакой, что сидит на сене»,
Он мечется, в своём тщеславии,
Ведь не к лицу же королеве,
Пусть спящей, но любви бесславие.