Для поднятия вдохновения 2

Помедли, улыбнись и возвращайся вспять.
Хоть выколи глаза — такая тьма вне дома.
Во рту оживший слог способен обогнать,
Благословляя, ночь — в году из самых долгих.
Помедли, улыбнись, меж нами все равно
Равнины, лед озер, кромешный посвист вьюги,
Та занавеска, что ты видишь перед сном,
Ночные поезда в Даугавпилсе и Луге.
Кухонный родничок журчит без перемен
И стульев редкий лес внимает полусонно.
Я тоже полусплю, и смысл вот этих стен — 
Лишь адрес на письме и номер телефона.
Я тоже полусплю. И, кажется, прижав
Пластмассу к уху, гибель делаю все ближе,
Поскольку поутру, к тебе во сне сбежав,
Из-за изнанки цифр свое “аллё” услышу

Продолжая Федра

Время Сириуса. Пополудни который-то час.
Зной в зените. Горячая пыль припорошила мелом
рану мусорной ямы белесой, где прямо сейчас
прорезается треснувшей костью акрополь — на белом
белый. Так раскрывается в шелесте речь, так саднит
нестерпимо душа, прорастая над тяжким надгробьем
тела собственного. Что опека времен сохранит?
Цвет, сияние. Все это было ein Gleichnis, подобьем.
Это было ристалищем. Правит возница куда?
За границу миров — или в бездну прозрачную внидет,
где бурлит протоплазма, бескровная соль, кислота,
Мнемозина послушная вожжи отдаст Немезиде?
Песнь окончив, тревожна гортань; но ее зачеркнет
тишина, словно тень, зачеркнувшая статую. Может,
отпущенье, решение рядом, но смысл ускользнет
в ионическом ритме, подхваченном рокотом моря.

Томас Венцлова