Егор Самченко. Экслибрис Маяковского

Знаменит-то знаменит,
А душой не прочитался.
И на строчки разбежался,
И на площади стоит.

Вы не правы, восклицаю!
Мы не правы, уточняю.
И движеньем головы
Я кого-то отрицаю
И зову себя «на Вы».

Кто сказал «неполноценный»?
Это что за огурец?
Промахнулся несомненно
Одноглазый тот стрелец.

Не «рогатые глаза»,
Боль в которых светится,
А ночные небеса,
Серп и серп, два месяца.

Он из завтра во вчера
Заглянул в апреле,
И об этом тихом теле
Говорили до утра
Человечества капели,
То ль Володя, то ль сестра.

Я весёлый, как Россия.
Ничего слеза не весит.
«Приду в четыре», - сказала Мария.
Восемь. Девять. Десять.

Десять! Десять. Маяковский.
Я в Гурзуфе гость московский -
Вру, конечно, вру, скотина,
Я из Крыма.

Сколько розовой печали,
Сколько было чистоты!
Эти числа уточняли
Только точность красоты:
8, 9, 10 снова
И девятка вдалеке!

Говорит число со словом
На красивом языке.

То, что время в нём летело,
Как по улицам своим,
И поэтому пропело
Чистым голосом мужским,
То, что раковиной уха
Точно так же услыхал
То, что Лермонтов сказал, -

Я о том тогда ни звука,
Ни ни-ни не постигал.
Я - Георгий, он - Владимир,
Не хватает мне Марии.
Где мой розовый бутон?

Как любил я мысли эти,
Я - красивый, словно он,
Двадцати-, ага, двухлетний,
Сам собою потрясён.

Как я весело их клеил,
Этих крошек, этих Мэри,
Я - гурзуфский Аполлон!
Как шумел я на отшибе,
Восклицая прямо в очи:
«Что бы хотелось этакой глыбе?
А глыбе многое хочется».

«Жора знает наизусть!» -
Говорила немка Путс,
Ни ни-ни не постигая.
«Я, конечно Жора, но
Я не Жора всё равно!» -
Говорил я, сострадая,
Пекторалис напрягая
И любуясь на него,
Сочиняя после крики.

Так любили или нет
Эти ласковые Брики?
Покупал в расцвете лет
Чёрный дамский пистолет?

А таких вопросов нет.
Он с собою не стрелялся,
Громкой смертью состоялся
И на площади стоит.

Знаменит-то знаменит
И на строчки разбегается.
А как ясно вспоминается:
Молчалив, спокоен, груб
Алой выпуклостью губ.
.  .  .  .  .  .

Эти шесть великих точек
С этой парой многоточий,
С восклицаньем сильной пули
И, как сказано, в конце.
Да о чём тут речь - смогу ли?
Выйду, встану на крыльце.

Лбом упрусь я в эту пулю -
Помогай, скажу июлю,

Чтоб поглядывал беспечно
И слегка со стороны:
Те дома до звёзд, конечно,
Ну, а эти до луны.
Чтобы вдоль сорочки белой
Не стекала наша кровь.
Чтоб действительно Вселенной
Шла, как сказано, Любовь!