Ангел дня

Ангел дня явился.

— Кто ты? — спросила я, но не было ни звука в ответ.

Я сказала, —  Это началось вот так. Был день —  декабрьский и зимний в каком-то там году, и тогда я родилась.

У моей мамы были руки с голубоватой кожей, или белые руки сияющие небом, и синие глаза.

Был синий вечер, синяя кисея на коляске и синий воздух. Это я помню из самого раннего.

Но ведь это была не я.

Всю свою историю я могла бы изложить линейно, но каждый раз оказывалось бы одно и то же —  это была не я.

Прежних моих клеток, из которых состояло мое тело, давно уже нет, все вытеснено другими, всегда новыми. Как, впрочем, и у всех. Тело —  такая же фикция, как и все остальное.

А о душе просто и говорить не приходится —  кто в силах поймать поток сознания?

Но мир, мир еще более неуловим и зыбок, и всегда слишком фрагментарен.


Ангел дня явился.

— Кто ты? —  спросила я.

Мог ли он что-либо ответить мне на этот вопрос?
Его молчание было лучшим ответом, да.

И тогда эта пчела, тихая, янтарная, полосатая, гудящая —  поплыла по комнате —  а ведь первое января и зима.

Но она поплыла по комнате —  такая нелепая пчела, а за окном было лето, был июль, зелень, рама отворена, и я не знала, что из всего этого настоящее.



И тогда я сказала, —  Я знаю, кто ты. Ты являлся мне ночью во сне и стоял за моей спиной днем. Ты сторожил меня, как мать сторожит ребенка. Но мог ли ты что-то изменить во всем этом?


И тогда он сказал:

—  Ты не знаешь.

А я, конечно, не знала, только одно, я подумала, что пчела —  это на самом деле я, и я принялась жужжать, но было слишком тихо —  падал снег, снег искрился и замирал, бросая в глаза свои великолепные лучики, и смеялся.

И тогда я решила, что я снег, но и снега уже не было, а был один серебристый ровный свет — сплошное серебристое поле света.
И это была сама жизнь.

И было серебристое летнее дождливое утро.
И нужно было просыпаться, потому что — бодрствуйте!