Не без Лилит

     Всем известно предание о Лилит - первой жене Адама. Она так же была создана Богом-творцом из праха, как и сам Адам. Но была она гордой, независимой, умной и считала себя равной во всем своему мужу. Лишенная способности иметь детей, Лилит была все же олицетворением женского Эроса.
     Постоянство, обязательность, стабильность - все это дорого Еве. И абсолютно чуждо крылатой Лилит, не знающей старости, живущей и сегодня вне пространства и времени...
    

     Однажды я ехала в Питер из Москвы не на "Сапсане". Потому что "Сапсаны" в ту пору ещё не водились. А водились обыкновенные такие поезда: сел вечером, проспал спокойно ночь, и утром ты уже в "культурной столице".
     Ехала в плацкарте. Нижние полки занимали две старушки. Очень похожие. Сразу видно, что сестры. Попили чайку и стали укладываться спать.
На одной верхней полке - я сама, на другой, напротив меня, - мужчина, едва успевший сесть на поезд. Отдышавшись, мужчина выпил водочки. Но очень немного.  Хотел было культурно продолжить - огляделся, но не сыскал подходящей компании. Бабушки не в счёт, я отказалась. Тогда он рассказал кому-то, просто так, в пространство, о своей
незадавшейся жизни,о том, что пять лет отсидел ни за что. (В поездах дальнего следования всегда найдётся человек, который в купе, втамбуре, в вагоне-ресторане расскажет вам где и какой срок он  "ни за что" мотал). Потом покурит и ляжет спать. По крайней мере так было раньше.
     Ближе к утру объявились продавцы всего с громкими голосами и отлично отработанной дикцией. Мужчина приобрёл какой-то необходимый ему фонарик. Бабушки проснулись на чулочно-носочных изделиях и носовых платочках. Почему-то сразу оживились. Но заинтересовались не носовыми платочками, а чулочно-носочными изделиями.А именно - чулками.
    Вот одна другой говорит, как бы продолжая давно начатый разговор:
- Вот ТАКИЕ мне и нужны!
И она указала на коричневые чулки с несколько крамольным сиреневатым оттенком и неясным узорчиком в виде переплетенных веточек с листочками.
    Продавщица уверенно сказала, что это так и есть. Что именно они подойдут и по размеру, и к цвету глаз бабушки. Хотя цвет глаз от прожитых лет стал неопределенным, было заметно, что в молодости она была очень привлекательна.
     Ее сестра возмущённо зашикала в ответ.
- Ну, тогда вот эти вот, пожалуйста!
    Эти чулки были сероватого цвета и несколько тонки по фактуре. Они чуть-чуть просвечивали, самую малость. Было видно, как они пропускают свет, когда продавщица начала их растягивать, а потом натянула себе на кулачок.
     Её спутница с ещё большим возмущением воскликнула:
- Да ты совсем с ума сошла! ТУДА такие не надевают! Совсем стыд потеряла! Я такие не носила и когда молодая-то была...
     Её сестра и впрямь устыдилась от сделанного выбора и даже немножко покраснела.
     Продавщица же не теряла надежды продать хоть что-нибудь из своего ассортимента и показала темно-синие с грубоватый выработкой вроде косички.
- Цвет-то вполне ничего. Но косичка вот эта! Косичка... У меня- то без косички...
Потом заключила:
- Нет уж,как-то слишком вызывающе! Развратно как-то.
Продавщица начала заметно нервничать. Она показала темно-бежевое изделие с едва заметным рисунком в виде гирляндочек из цветов с внешней стороны ноги.
     И эти были отвергнуты.
- Тоже фривольно! Зачем там гирляндочки! На моих - никаких гирляндочек!
    Спутница её теперь вообще не выходила из состояния перманентного смущения. Теперь было ясно видно, что в молодые годы она была модницей и любила вещи яркие, броские, как диктовала мода её ушедших лет.
     Затем ей сами в руки впрыгнули абсолютно чёрные. Но! С какой-то едва различимой искрОй. Не с люрексом, Боже упаси, не с какой-то блескучей нитью, а именно с искрОй! Скорее, с намеком на искрУ.
- Да как же их ТАМ одевать-то? Все ж смеяться будут! ты видела, какие у меня?
    А продавщица уже прошла стадию гнева несостоявшегося акта продажи и только бормотала: "Эти точно морщинить не будут. Эти точно морщинить не будут."
     Вдруг та из сестёр, которой не позволялось право собственного выбора, выхватила: и с крамольным лиловым оттенком, и просвечивающие, и синие с косичкой, и чёрные с искрой, которые обещали "не морщинить".
     Она расплатилась. Выпрямилась. Её спутница только фыркнула,а потом констатировала:
- С детства дурой была, дурой и осталась.
  А "дура" торжествовала. "Дура" прижимала к груди пакет с пятью парами не позволительно развратных, вызывающих, чулочно-носочных изделий!
     И тут я не удержалась и спросила, почему так строго производился отбор приобретенного. Где их носить?
     И счастливая обладательница пяти пар чулок просто ответила:
- Так смёртное ведь... Все уж закупила, а чулки теперь - вот!
И она удовлетворённо похлопала по покупке.
     Как я сразу не догадалась! А молодец бабушка! Никто, конечно, точно не скажет, но думаю, очень надеюсь, что Господь не осудит эту женщину, когда придёт срок, за просвечивающие, с искрой, с косичкой,
с лиловым оттенком! Грех это или не грех?
    ... Может, все же у Лилит БЫЛИ дети? И мы "через миры и века" несем в себе ее прекрасные и греховные гены - желание влюблять в себя и смеяться над влюбленным, не получившим взаимности; в один прекрасный момент оставить, покинуть мужчину без лишних слов и объяснений так, как это сделала свободолюбивая Лилит, оставив когда-то Адама. Ну не от разумной же, умеющий вести хозяйство, требующей определенных гарантий, узаконенной Учением, прародительницы-Евы?
Отчего в большинстве прекрасной половины человечества существует
такое странное, необъяснимое - до самого конца, до самого краешка
жизни - желание нарядиться, украсить себя, выглядеть хотя бы в собственных глазах соблазнительной и привлекательной?
    Нет, без Лилит тут не обошлось!