Вот москвичи говорят о нас...

  Вот москвичи говорят о нас, что мы, южане, замедленные, лентяи, мол. А мы - такие! А с чего нам не быть инертными. В такой жаре нужно выживать. Как по другому, когда асфальт плавится вместе с мозгами. Иду вот по набережной Омеги. Если кто не знает, это название бухты в Севастополе. И вроде бы уже вечер и солнце клонится, куда надо, но духотища стоит стоймя. Это состояние воздуха такое, когда ты в него просто как-бы протискиваешься… Двигаться не хочется, но понимаешь, что если целый день пролежать на диване, то ночью… Лучше не говорить. Короче, движение в режиме ожидания ночного бриза. И, что характерно, все так думают, кроме москвичей, наверно. Хотя и они придут скоро к этому выводу, если конечно, жить захотят. Это не в офисе сидеть под кондиционером…
Иду я себе, так сказать двигаюсь в сторону от дома за вечерними впечатлениями. Музыка встречает практически в начале набережной. Прям зазывает. Даже настроение поднимается.
  Молодой человек солирует на акустической гитаре, звуковая колонка с музыкальным сопровождением... и девушка, сидящая, напротив, в метрах пяти-семи, внимающая каждой ноте. Он, профессионально перебирая струны, играет «Бесаме мучо», смотрит на неё. Он играет для неё. Ещё немного и… пробежит искра, та самая. Накалённая летним солнце атмосфера, голубое небо с белыми барашками облаков хорошей погоды и лазурное наше Чёрное, такое родное, море и чайки, как нельзя, способствуют новому, зарождающемуся чувству. Я люблю иногда понаблюдать за такими парами, когда понимаю, что в этот момент появляется новая Вселенная, которая называется  любовью. Как знать, вдруг эта их встреча на всю жизнь. Ведь так когда-то было у многих. И у меня… Даже в такое пекло я готов «погреться возле их костра»… Народ, фланирующий в режиме «туда-сюда» останавливается возле, на несколько минут, чтобы бросить то несколько монеток, то банкноту в признание его мастерства. Я - не исключение. Стою и слушаю. Жду следующую мелодию из его репертуара. Внимаю, наслаждаюсь. Вспоминаю, как когда-то я слушал эту же песню на набережной в Лас-Пальмасе (на Канарах)… В Россарио, Аргентине. Как давно это было. Песня настолько о любви, такая душевная, что в переводе не нуждается. Ну а если перевести с испанского… Ей под стать, разве что только песня из кино «Романс о влюблённых».  Иду дальше, погружённый в прохладу воспоминаний. Про жару забыл начисто. Мы тут когда-то любили прогуливаться с женой…
  Здесь же сейчас, в основном, гуляет молодежь. Кажется, весь мир создан для них. Песни  зазывно звучат, льются из многочисленных баров. Хочется зайти и… отметиться в каждом, что я уже не раз и сделал. Малышня, прогуливающаяся с родителями, пританцовывает в такт музыке… Я знаю это чувство, знакомое мне с детства… Это когда во мне включается Ялта… Та, в которой я был рождён. Та, которая всегда была жемчужиной южнобережья… Хочется вот так же и притопнуть, и прихлопнуть. Но под грузом лет и… выпитого пива я отказываю себе в этой минутной слабости. Продолжаю свой вечерний променад, благо наша «стометровка» вмещает в себя ещё три раза по столько, что можно, незаметно для себя, оказаться на дикой Омеге, где уже нет ни песочка, ни асфальта, а только укатанная пыльная дорога далее по побережью, обрывистый берег и скалы, ведущие в «Андрею Первозванному». Но сегодня был явно не мой день чемпиона по преодолению пересеченной местности. В конце пляжа я увидел очень интересную пару, единственную, что я успел для себя отметить в медицинских масках цвета неба. И глаза у обоих такие светло-голубые. Такие голубые-голубые, как будто подсвеченные изнутри. Они были в светлой одежде, что издалека мне напоминали то ли врачей, то ли ангелов. Сидели друг напротив друга. Он играл на стареньком довоенном  баяне, она держала ноты для него на уровне глаз, время от времени вытирая пот с его лба синим платочком.
  И здесь звуковая колонка, издающая странные звуки, поддерживающие ритм. Это был микс из звуков медных тарелок, дырявого барабана и ящика с битым стеклом. Настолько была странной эта музыка, как и сами звуки, так были и странны эти пляжные музыканты… Создавалось  впечатление, что они играют только для себя. Привычный глазу футляр от музыкального инструмента для складывания в них денежек, почему-то отсутствовал. Да и особо желающих кинуть монетку не находилось. Сама же мелодия мне немного напоминала по исполнению и настроению  «Милый чё, да я ничё» из кинофильма «Афоня». Становилось грустно. Молодежь, не не замечая их, спешила быстрее пройти мимо. А вдруг они не видели, то, что видел я? Из более-менее почтенного возраста остановившегося возле этой странной пары только меня, больше никого пока не было. Дальше начинался, как будто бы другой мир. И эти старенькие, убелённые сединами люди, по-видимому, разменявшие скорее уже восьмой десяток лет, сидели на стыке времени, за которым было нечто непознанное. О конце цивилизованного пляжа напомнила невзрачная ржавая табличка, по углам прикрученная проволокой к металлической сетке–рабице, которую я обнаружил именно сегодня. Мне почему-то расхотелось покидать пляж в этом, показавшемся мне странном месте, со странно совпавшими обстоятельствами.   "Наверно мне лучше будет вернуться домой", - сказал я себе. Пробормотав «спасибо», развернувшись знакомым поворотом «все вдруг» на 180 градусов, я лёг на обратный курс.