поэма чечня

тело; кажется
       бирюза.

небо с похмелья болело,
ничком у кладбища
          мордой излишней
втирало процессии объективность бытия.

Уорхол, переродившись в пня,
каллиграфически для
пост-советского гумуса
читал лекцию
о
перспективности жития
в церковной лавре или
цирке
дю Солей

какой-то деймос.

кириллица -
буква я.
двухсотый весточкой
с приветом
от матери-родины
к матери-роженице;
бульдожьи глаза



клара в кораллах
синяя лошадь.
папироса в белых сопках зубов.
нагорье бровей с туч керосином,
подъезда рожа в паспорте сапогов.
    в глубине Россия
    похожа на сгоревший острог
с горечью
предполагаю
невыносимый урок
 - вынесен.

груз, как калейдоскоп.
теряюсь геометрически
в ебучем болоте
ярлыков, вроде "героически"
выблеванных
с горстью медалей
в бирюзовых штабах -
скабрёзности альманах



  боеголовка солнце.
минометный удар по груди
небо распяли
растлили юношество. такая ноша
  люли и пули,
баклажка спирта
чтобы вчера забыть.
     разбитые стены
стенали от непрекрытости
и клопов внутри
черных, как
ГРАНИЦЫ
мгла;
а город, всё таки,
смыл макияж
кораблики пуща
по ручейку из крови
до трупов сложенных
аккурат зиккурат
непривычного цвета хаки

свой среди чужих
иностранец
чужой среди своих
призывник.

помнишь,
когда-то мы были счастливы
носили в карманах любовь?
жар-птицу сбили
стрелами ПВО
убийцу отмыли,
амур ни при чем

посторонний.
фобос.
ангел в тельняшке.
звезда по имени солнце
сожги её
как последнюю спичку
в надежд коробке -
будет весло.
уплывай, архангел.

табуретка в кителе
зрители на том конце
какое-то слово "вино"
сожители:
грозные марши
под очередь
в сумерек фойе
и виноватое "не чем помочь"
из шепелявой рации
на родном языке

заслоны вива
слон е5
шампанское, пиво
победим опять
память вспять
в неизвестность стрелять

тело; кажется
        холодное.
а на теле глина
  и товарищей
/блять/