Я мудрее не стану. Не вырасту, не поумнею...

Я мудрее не стану. Не вырасту, не поумнею.
Потому что вот это — всё это — не стоит того.
Я нищаю душой. Беспрестанно и скоро беднею.
Бой часов завершился. По павшим в бою перезвон

отзвонит на рассвете. Но тикает вновь беспощадность —
будто строгий маэстро, диктующий такт суете.
И… не надо. Прошу тебя, мама, пусть больше не надо
будет мне успевать, догонять этот ритм в духоте.

Пусть я снова — трёхлетка. Пусть в тазике солнечный зайчик.
Пусть приходит весна, чтобы строить из прописей флот.
Пусть я снова тот вечно болезненный худенький мальчик,
так восторженно жаждущий летних цветочных пестрот.

Разреши, чтоб друзья приходили и — не растворялись,
увозимые старым трамваем до встречи в веках.
Так на старом истрёпанном фото теряется малость:
старый дом позади и любимый щенок на руках.

Разреши мне, чтоб не было боли. Пусть папа починит
наши старые санки, и я в снегопад побегу…

Своей крохотной ручкой берет меня сын за мизинец.
Я ему почти всё разрешаю. Покуда могу.