Бытие, 4 9

Бытие, 4:9.
На глади мелкого озерца,
Застыл последний лебедь,
Застыл последний благодетель,
От ножевого удара,
Последнего подлеца.
От нас ничего не осталось,
Ещё при рождении,
Обреченные дети
обреченного отца,
Нам казалось,
Нас спасут ночные бдения,
И пугливое поведение,
Последнего подлеца,
Но мы сторожа друг другу,
И лучшего тут не найдешь,
Что наниматель, что прислуга,
Согласно негласным договорам,
Говорят намеками, которые ты не поймешь,
Но ты ведь жив, а значит, отдаешь,
То государям, то ворам.
А в сущности, разница не так велика,
Она прячется в праздности,
Изредка в цвете погон,
Для кого-то разливалась нефтяная река,
Для кого-то строили новый загон.
Мне остался астрономический час,
Но меня учили только про время,
Не про "сейчас":
Я последний холоп, не преклонивший колена,
И то, потому что под ним чей-то дыхательный путь,
Потому что колено Ефремово больше не часть Израиля,
Хотелось бухнуть, но люки уже задраили.
Корабль уходит под воду,
О погружении нас не спросили,
Впереди ещё чума и голод,
и клинок, который ещё вонзили.
Тут все возможные следствия,
Уперлись в одну причину,
У этой повести,
Равноденствие,
Годовщина,
Просить прощения
У совести,
Лучше в свой день рождения.