О судьбе троих. iii-iv

III

То песня старая. Вернёмся в наше время:
Уже набился зал, и душам нет конца.
Клянут все непростое своё бремя,
От мольб трясутся стены мрачного дворца.

И каждый третий, будто и не слыша,
Что говорил другой минутами назад,
В слезах, болезненно колышась,
Вновь ту же песню повторить уж рад:

И про детей, которых не оставить,
Про сотни, мириады важных дел.
Готовы обо всём слукавить,
Чтоб изменить трагичный свой удел.

Истории простых крестьян, принцесс,
Врачей, политиков, больших чинов
Лишь у других людей пробудят интерес,
Но скуку – у хтонических богов.


IV

И всё ж поэт… Он тоже человек,
Ему не чуждо любопытство.
И даже в столь немилосердный век
Он милосерден до бесстыдства.

В порыве ясном состраданья
Он грешника запишет поток слов,
Ведь нет печальнее приданья,
Чем про убийц, мздоимцев и воров.

Опишет жизнь того, чья власть слаба,
Кто раб смиренный пред короной,
Чьё счастье – пересохшие хлеба,
Поэт, ведомый милосердной Персефоной.

Прислужник Музы будет долго петь
О жалких, бедных да убогих,
И, если сможет лиру уберечь,
Упомянёт душой высоких.