Шведский стол

Приметной, будучи особой,               
Ещё имела Люда страсть,               
Казаться более весомой,               
И непременно через власть.               

К соседке зависть в ней сидела               
Со школьной, думаю, скамьи.               
Она вершить над той хотела,               
Да Бог не дал ума, пойми.               

Случилось так, соседка Настя,               
Смоталась было за рубеж.               
И Люда поняла, для счастья,               
Ей надо действовать, хоть режь.               

Немедля с мужем Константином               
Свершился острый разговор.               
Бедняга после стал кретином,               
И сожалел, что был не вор.               

Людмила грезила Парижем,               
Особенно с недавних пор.               
И исключительно престижем               
Тот диктовался разговор.               

Взглянув, немного дальше носа,               
Она опешила всерьёз.               
И мысли о цене вопроса               
Шипы оставили от роз.               

Нельзя сказать в какие страны               
Мечтами Люду б занесло.               
Но пусть не думается странным,             
Супругам крупно повезло.               

Судьба с мечтой договорилась.               
Под вывеской манящей «Грант»               
В райцентре фирма объявилась,               
И выпал паре вариант.               

Турне парижского не круче.               
Однако при деньгах своих,               
Оно смотрелось им получше,               
Раскладов на двоих других.               

Зимой в селе забот не много,               
Совсем не то, что по весне.               
Поэтому легко в дорогу,               
Душа рвалась уже во сне.               

К поездке, подойдя толково,               
Порылся Костя в словарях;               
Себя, питая знаньем новым,               
О самобытности варяг.               

И по прочтенью умных книжек,               
Открылся северный народ,               
По духу для России ближе,               
Чем как сейчас наоборот.               

Никто не любит пересадки.               
Но для супругов этот спорт,               
Явился предвкушеньем сладким,            
До въезда их в аэропорт.               
 
Туристы прибыли в Суоми,               
Устать в полёте не успев.               
Пока не ела грусть о доме,               
Хотя и думалось про сев.               

Людмилу сразу закрутила               
Торговых магия витрин.               
При том изрядно удивила,               
Любезность этих самых финн.               
               
Поведал Косте гид в беседе,               
Что финны помнят Ильича,               
И о своём большом соседе,               
Судить, не склонны сгоряча.               

Всплыла одна забота та же,               
Как и в России со спиртным.               
И Костя попытался даже               
Помочь рецептом ценным им.             

И вот их вывела дорога               
Отведать шведского стола.               
Никто не полагал до срока,               
Какие завтра ждут дела.               

Стянулась группа к ресторану,            
Наутро, около шести.               
Халява, если по карману,               
Не просто наших провести.               

Втесаться в очередь пытался               
Не свой какой-то обормот;               
И к выходу без слов подался,               
Приняв от Люды апперкот.               

Открылись двери ресторана,               
По графику, к семи часам.               
И точно к кладовым спецхрана          
Впустил их сказочный «сезам».            

Во снах супруги не видали               
Такой фантазии еды.               
А не подвоха им желали…?               
Закралась мысль средь суеты.            

И тотчас посетила жалость.               
Под этот ценный «закусон»,               
Не грех, пожалуй, выпить малость;   
Понятно, свой бы самогон.               

Кто мается излишним весом,               
Людмила относилась к тем.               
Бороться бесполезно с бесом,               
Призналась тут она совсем.               

Вначале Костя растерялся.               
Не мог решить с чего начать.             
Спустя минуту оклемался,               
И стал мясное уплетать.               

Четыре сделал он захода               
К нарезкам, почкам, языкам.             
И вскоре у него охота               
Открылась больше к шашлыкам.      

Олега, земляка из группы,               
Увлёк серьёзно сервелат.               
И что казалось Косте глупым,               
Он вместе с мясом ел салат.             

Идёт мясное с овощами,               
Давно известнейший совет.               
Трещит при этом за ушами,               
Что тоже никакой секрет.               

Мясные все отведав блюда,               
Пошел супруг на новый старт.         
Ему рукой махала Люда,               
А Костя впал уже в азарт.               

Своей очередной мишенью               
Он выбрал водные дары.               
И первой же явилось целью             
Наесться крабов и икры.               

Часы показывали восемь.               
Давал сигналы правый бок.               
Супруг заканчивал с лососем,               
И попивал брусничный сок.             

Он ёмкости придал желудку,            
Ослабив пояс до конца.               
Заметил краем глаза Людку,             
И взялся разом за тунца.               

Уж завтрак подходил к разгару,         
Промеж гостей пошёл шумок.            
Им якобы готовят кару,               
Мешают кушать хлеба впрок.             

Китаец проживёт без риса,               
И съесть кузнечиков в обед.               
А нам еда на грани риска,               
Когда в придачу хлеба нет.               
 
Издёвкой видится без хлеба,            
Любое блюдо, да и чай.               
Не лезет пища в глотку слепо;         
Какой едой не угощай.               

Неистово толпа гудела,               
Накал претензий нарастал.               
Знакомое металось тело,               
И Костя сбоку наблюдал…               

От злости Люду распирало.               
Она грозила вновь и вновь.               
За то, что дали хлеба мало,               
Пролиться намечалась кровь.               
   
Незнанье языка иного               
Смогло разладом жутким стать.            
Казалось, требуют спиртного,             
Туристы срочно им подать.               

Не скоро финны осознали               
Подход у русских на еду.               
Умело кроются детали,               
Способные навлечь беду.               

Удачно драма разрешилась,               
К обеих благости сторон.               
Улыбкой Люда заискрилась,               
И речи изменился тон.               

Мучное дали в изобилии,               
И пир продолжился горой.               
В существование идиллии,               
Поверил каждый мой герой.               
 
Олег устроил представленье.               
Он вдруг покинул ресторан;               
Разделся и с остервененьем               
Натер пушистым снегом стан.               

Бананы, ягоды, орехи,               
Сыры невиданных сортов,               
И также соков разных реки               
Олег опять был, есть готов.               
               
Ряды туристов поредели               
Примерно к десяти часам.               
Одних сопровождали к двери,            
А кто-то выбирался сам.               
               
Они тоску в себе глушили,               
С оглядкой тихо выходя.               
И многие еду тащили,               
Чтоб съесть её к исходу дня.             

Уйти пытался Костя дважды.            
Но зов из вне внушал ему –               
«Даётся, может быть, однажды,          
Поесть не властное уму».               

Не глядя на объедки всюду,             
Он раз за разом брёл к столу;            
Едой перегружал посуду,               
Прилечь, желая на полу.               

Достигли финиша лишь трое,          
Людмила, Костя и Олег.               
Достойных Гиннеса героев,               
Связал давно известный грех.          

Их облик не венчал победу,             
Скорей мученья выражал.               
Наверное, никто соседу               
Беды обжорства не желал.               

Мутило Костю просто жутко.               
Кидало в жар затем в озноб.               
Вулкан бурлил в его желудке.            
И он хотел – стошнило б чтоб?          

Олег страдал отнюдь не меньше.       
Уловки «зёмы» не прошли.               
Как тащат разве, что умерших,          
Потом его уволокли.               
               
Людмила допустила шалость,            
И Косте выдала секрет.               
Она, так скажем, не сдержалась,       
Стремясь добраться в туалет.             

С трудом перемещаясь еле,               
Супругам было не пустяк,               
Подняться в номер свой в отеле         
Лишь только через час спустя.            
 
Ни песней, ни строкой поэта,            
Дела сии не передать.               
Остаток дня и до рассвета               
Никто не мог, конечно, спать.            

К исходу только дня второго             
Надежды робкий луч мелькнул.       
Услышал бог страданий слово,             
Застопорил всевышний стул.            

А вечером сказали снова,               
На завтра будет шведский стол.       
Как жизнь до подлости сурова,      
Что бьёт упавшего об пол.