Мёд и улей

"Огромной мерой отпущены пространство и глубина, которую, постепенно начав чувствовать, видишь под собой без помощи глаз. В этой безответственности морских сил, недоступных ни учету, ни ясному сознанию их действительного могущества, явленного вечной картиной, есть заразительная тревога. Она подобна творческому инстинкту при его пробуждении".
(Александр Грин)


Скрипка пела на коленях
У простой виолончели.
Тоббоган и пьяный Циммер
Ей внимали горячо.
Босоногая пастушка
Молли, Грета ль, Гонерилья,
Обернув плащом Севилью,
Мельниц шУмы приглушив,
Диким жаворонком звонким,
Надрываючи без толку
Голос, нервы, связки, душу,
Заливаясь соловьём,
Обезумевшим на ветке,
И беснующимся в клетке,
Корм попутав с вдохновеньем,
То ли пела, то ль плыла
В лодке прУда золотого,
Где на вёслах - пыл и трепет,
На корме - глаза в полнеба,
Шёпот преданности губ.
Детских снов доверив сказку
Чарам нежных гиацинтов,
Что усыпав изголовье,
Страстью кубок осушив,
В складках смятого алькова,
Где горошина жемчУга,
Протаранив все перины,
Слёзы превратит в слова,
Чуть продлив полночье бала,
Прострелив тузА не целясь
И хрустальные вериги
Враз на эльфа променяв...

Измочаленная скрипка,
Перголези и касаньем
Жил, мелодией набухших
От настырного смычка,
Отстранится и затихнет
На груди виолончели,
Уравняв со сном дыханье,
Как ребёнок, до утра...