истерия, как одержимость
в Средние века это бы расценили,
как одержимость.
Она укатила,
помахав на прощанье мне белой перчаткой.
Дом без неё показался старым и затхлым,
как заброшенный склеп.
Это был незнакомый мне человек,
совершенно незнакомый, но озабоченный.
Так случилось это паломничество -
неделя самоистязаний, восторгов -
дорога
на пути
к храмам любви:
ясно предстала
печальная
траектория её новой жизни:
жизни жрицы,
жизни "жрицы искусства",
проходящей на глазах публики:
приходилось костюм менять
переодеваться, снова играть...
играть, когда хотелось порою
выгнать назойливых репортёров,
и остаться одной... Вряд ли
к этому можно было что-то добавить.
Свидетельство о публикации №120071102738