1. Великий Шаман на пике возможностей

                Эпический Сибирский Сказ о любви               
                Предисловие от автора в прозе

                (вместо эпиграфа)
                Борьба Добра со Злом – не ремесло.
                Вселенская борьба – интриги, ярость.
                Ложь злобная – не просто вывих слов.
                Злу внявший дрогнет, во грехе меняясь...
                ...Как звали мать Творца в глуби веков,
                кто б знал! А у товарок   имена    есть:
                Жизнь, Смерть, Судьба – триада из верхов..               
                ...Коварство в первых сварах применялось.

                Судьба в плену банальных грёз мягка.
                Душа поникла – снова оклемалась.               
                Зло в жизни – разновидность сквозняка.
                Причём, беречь гармонию – не малость.
                Где вечный Страж гармонии сникал,
                там долго Разрушителю икалось.
                Бесспорно, слуги Зла достойны кар.
                Всегда несовместимы Бог и Хаос.

   От Уральских гор на восток до великого моря простираются её владения.
   Тайга кажется вечной, словно Вселенная, и всегда наполнена тайнами.
Много племён повязаны с бескрайним лесом и кормятся им. Чьи же Души и каким это образом однажды становятся очередными хранительницами Тайги? Предание донесло до нас рассказ об одном перевоплощении…
     …Дождь закончился, но трава стала скользкой не только от воды.
К окровавленному лугу прыгали, сужая своё кольцо, самые наглые из воронов. Люди снова расщедрились на пиршество для падальщиков. Звон металла и крики ярости внезапно оборвались. Военег наконец-то перевёл дух, устало повёл по кругу взором и ужаснулся: стоящих на своих ногах дружинников почти не осталось. Луг был завален телами убитых и покалеченных, а ожесточение боя иссякло одномоментно с падением трёх последних врагов. Вождь оглядел свои раны, но не они заставили его мучительно кривиться. Удручало малое число выживших собратьев. И всё же горечь от воинских потерь перешла в гордость: он и его дружинники выстояли и победили в этой неравной схватке с ханьцами. Уцелевшие были сильно изранены, многие тяжело. Почти все воины владели искусством врачевания и сразу приступили к обработке ран. Предводителя пришельцев Военег опрокинул в личном единоборстве, в котором сам получил опасные раны. У ханьцев были все шансы задавить окружённых усуней числом, но дружина Военега оказалась напавшим не по зубам. Упорство и свирепость ханьских воинов исключала их пораженческое бегство из боя, и они полегли все до последнего там, где организовали засаду на усуней. Военег наклонился над только что сражённым поединщиком, и могучий вражеский вояка вложил последние силы в угрозы: «Усуни, вы скоро все умрёте, как умерли мы. Если бы не этот ливень, мы перебили бы вас одними стрелами. Сегодня вам повезло, но мой брат отомстит за меня всем вам»!.. Победитель презрительно усмехнулся и поискал глазами своего старшего дружинника: «Подойди, Ратибор! Я видел тебя впереди на самом яростном участке битвы, а ты получил в ней, в отличие от всех нас, незначительные царапины. Твоя воинская удача восхищает. Предки хранят тебя в бою больше, чем всех нас. Даже конь твой почти не пострадал. Скачи к воеводе Светозару и проси от моего лица срочной помощи нашему отряду. Сил у нас осталось лишь на зализывание ран. Даже погребальный обряд над павшими для нас под вопросом. Больно осознавать, но нас осталось  безнадёжно мало. Удачи тебе в пути и пусть твой сын-малыш растёт таким же храбрым, удачливым, как ты, Ратибор»!..
                *                *                *
                С нескольких направлений к одинокому гонцу спешили всадники-усуни. Ратибор обтёр четвероногого друга пучками травы. Можно было слегка расслабиться после изнурительной скачки. Опасение загнать коня покинуло гонца. На просторах лесостепи Ратибору повезло. Он на полпути до войска Светозара пересёкся с конным дозором, которым командовал племянник воеводы.
– Ратибор?! Глазам своим не верю…
– Будь здрав, Миронег!
– И тебе боги в помощь! Откуда ты такой взмыленный и один?
– Срочная весть Светозару! У пограничья Военег уничтожил авангард  ханьцев, но после побоища нас осталось мало. Выжившие еле на ногах держатся, а нового нападения отряду не пережить. Передай скорее воеводе просьбу о помощи, а я поскачу обратно к Военегу. Я единственный из дружины, кто отделался в бою царапинами. Вождь был очень слаб, когда посылал меня за подмогой к вам. Скачи, Миронег и помни, что ближайшие наши поселения сейчас беззащитны перед внезапным нападением. Долго мы не продержимся, ведь ханьцы шли не единственным полком.
– Я лично немедля оповещу дядю. Удачи тебе, Ратибор! Двигайся обратно лесными тропами. Если враги заинтересованы в быстром продвижении, то их основные силы пойдут открыто и перехватят тебя там, где ты оставил свежие следы в степи. Надо быть умнее ханьцев. Прощай!..
            *             *             *
    Коварно подготовленное вторжение шло на лесном направлении гладко. Никого не опасаясь, ханьцы углубились в тайгу и даже не выставили оцепления вокруг своего лагеря. Такого поворота дел опытный лесовик Ратибор никак не ожидал. Оставив коня в овражке с сочной зеленью, он следил и подслушивал, искусно прячась от супостатов, пока те совещались на лесном привале. Отдыхавший на поляне отряд был явно больше двух сотен всадников одвуконь. Во вражеских офицерах воин признал охранников прошлогоднего ханьского купца и – тут волосы на голове Ратибора встали дыбом – командир конников ни много ни мало был одно лицо с покойным предводителем ханцев, сражённым Военегом. В памяти гонца промелькнули недавние события. Там, на мокром от дождя и от крови поле, последними словами умиравшего врага были проклятья, предназначавшиеся уцелевшим дружинникам и Военегу лично. Вскоре суеверный ужас в душе Ратибора развеялся. В нескольких десятков шагов от подслушивающего находился всего лишь брат-близнец покойного ханьца. Так вот от кого ожидалась месть всем усуням за уничтоженный ими авангард!
    Ратибор подкрался ещё ближе и с неменьшим трепетом понял из обрывков разговора, что большая сотня должна двигаться по двум разным направлениям. Половина собиралась идти на соединение с отрядом командирского брата, а оставшиеся тут конники углубятся в чащу для разграбления ближайшего посёлка лесовиков. Враги вот-вот разделятся, а сердце молодого дружинника разрывалось надвое: как поступить?! Наблюдая за стаями воронов, разъезды близнеца выйдут к месту побоища. По воинскому долгу воин должен, опережая врага, скорее добраться до израненных собратьев, чтобы защищать Военега и остатки дружины, но… в лесном посёлке в семье дальних родичей временно находился двухлетний сынишка Ратибора! Несчастная мамка умерла сразу после родов, а младенца тогда же приютила община. Теперь жителей посёлка и малыша ожидала, судя по всему, гибель от рук захватчиков, а Ратибор сходил с ума, не в состоянии сделать выбор правильного решения. В груди защемило. Воин вывел коня из овражка, обнял гнедого друга за шею и прижался лбом к его морде. Верхом удаляясь от ханьского бивака и скрипя зубами, мужчина внушил себе: «Я только предупрежу людей в посёлке, чтобы уходили подальше в чащу за болота, повидаюсь с сынишкой, выпрошу у родичей заводного коня, а потом поспешу к Военегу. Я должен успеть! Должен успеть оповестить всех-всех! А мой сын останется жить! Покойная Арина завещала мне беречь его пуще жизни»!..
            *             *             *
    Великий Шаман находился на вершине возможностей. Третью седьмицу он готовился выполнить своё предначертание. Светлые Силы потребовали от него найти и подготовить таёжного человека для особого перевоплощения. Большой Тайге требовалась новая Душа-защитница. Непросто подобрать человека на эту роль. Мудрец не был уверен, что найдёт такого, чьё предназначение совпадёт с ожиданиями божественных сил. После года раздумий Шаман остановился на славном богатыре по имени Эллэй.
            *             *             *
Ратибор торопил уставшего коня по звериной тропке. Ему пришлось нежданно остановиться, когда впереди в семи шагах из-за дерева шагнул узкоглазый чужак и слегка наклонил копьё навстречу  Ратибору. С высоты коня воин угрюмо спросил молодого дерзкого пешехода:
– Кто ты и зачем забрёл в наши земли?
– Меня зовут Бахылай. Лес большой. Я хожу везде, где хочу, – спокойно ответил скуластый охотник на языке усуней и выпрямил копьё вертикально, приглашая к разговору. Копьеносец отслеживал любое движение всадника.
– У тебя в руках не охотничье оружие. Разве тебя привёл сюда твой бог войны Илбис-хан? – строго усмехнулся Ратибор, чутко прислушиваясь к окружающей таёжной жизни.
Прямодушно чужак не промедлил с ответом:
– Нет. Я не воюю, но вижу, что у тебя два коня. Зачем тебе одному? Отдай  свободного мне и мы разойдёмся каждый своей дорогой.
– Исчезни с моего пути и уйди с миром.
– Уеду с миром на твоём коне, – решительно заявил Бахылай и вскинул копьё над    головой.
– Угрожаешь? – внешне невозмутимо откликнулся Ратибор, и в воздухе молнией пролетел его швырковый нож, не знавший промаха.
Бахылай невольно выронил копьё и потянулся правой ладонью к ножу, вонзившемуся в его левое плечо. В тот же миг Ратибор запоздало дёрнулся на звук спущенной тетивы. Воин повалился на конскую шею, ибо вылетевшая из зарослей стрела пронзила его кожаный доспех на спине между бронзовыми бляшками.
– Подожди, брат! Не выдёргивай нож, – стремительно выскочивший из засады рослый охотник пробежал мимо лошадей к раненному Бахылаю, не обращая внимания на сражённого всадника. – Я предупреждал тебя, что эти воины добровольно ничто своё не уступают.
– Да, Эллэй! Ты как старший брат опять оказался прав. Этот упрямец очень ловок в бою… был. Ты его убил?
– Не знаю. Не собирался это делать. Я просто волновался за тебя…
            *             *             *
   За сотню вёрст от Эллэя Великий шаман сидя вздрогнул и немигающе уставился в точку, лишь ему одному видимую. Лицо мудреца горестно исказилось, и он поднялся, стряхивая наваждение.
            *             *             *
   Суетясь над младшим братом, Эллэй сумел остановить кровь из раны и прижечь плечо Бахылаю раскалённым на костре лезвием ножа. Когда за спиной неожиданно ниоткуда раздался скрипучий голос Шамана, Эллэй обрадовался, но тут же поник. Великий колдун осматривал тело застреленного усуня. Глаза Шамана полыхнули гневом, и Эллэй отвёл виновато взгляд. Застреленный воин обвис в застывшей позе, в которой его покинуло сознание. Конь под тяжестью тела хозяина оставался на месте и щипал траву. Взгляды Колдуна и понурого охотника снова пересеклись.
– Зачем ты это сделал? – старик едва сдерживал ярость. – Я запретил тебе убийство ради убийства! Посмел меня ослушаться, безумный мальчишка! А теперь ты мне не нужен, – Шаман печально осёкся, не договаривая.
– На Бахылая напали, и я спасал его! – горячился обвиняемый, но не получил ответа. Колдун какое-то время словно бы отсутствовал, а тело его казалось окаменевшим.
– Жизни твоего брата никто не угрожал, но он сам искал повода для столкновения. И ты это знаешь, ослушник! – подытожил мудрец, когда его душа вернулась в тело. – Этого славного воина, твою жертву, я забираю с собой. Ты не тот, кем я тебя видел. Не сопровождай меня больше никогда! Бахылай мечтал о скакуне? Что ж, второго коня используй для перевозки своего алчного подранка…
            *             *             *
Великим Колдуном Шамана называли люди, но ему давно стало ясно, что он – лишь опытный посредник между Высшими Силами и результатами колдовства. Для свершения своего заветного обряда Шаман привёз тело воина-усуня  в таёжный чааадыр, о котором ведали только избранные. Мудрец неподвижно и долго с сомкнутыми веками сидел перед полутрупом Ратибора, а когда глаза открыл, то заговорил шёпотом:
«Я общался с голосом твоей души. В теле, которое недавно было тобой, осталось лишь эхо этого голоса. Некогда могучая плоть почти мертва и не нужна уже никому. Я узнал о тебе всё, что было. Для прожитого ищи забвение. Отныне твоей душе, если я опять не ошибаюсь, предназначен иной путь. На мгновение я вдохну в тебя жизненную силу, чтобы ты дал искреннее согласие на проведение таинства. Жду твоего знака. Или же сам  уйди в обитель мёртвых обычным человеком, или»… Не без трепета старик уловил еле заметное движение век остывающего богатыря. Это означало «да»…
            *             *             *
Глаза постепенно открылись, зрение восстановилось не сразу, но приобрело неожиданную и неведомую прежде остроту. В ноздри ворвалось невероятное обилие таёжных запахов. Следом молнией осветила мысли потревоженная память. Давняя мысль, оборванная в сознании воина подлой стрелой, вернулась отрезвляюще быстро: «Скорее-скорее своим на подмогу! Врагов нужно обогнать, пока они не обнаружили лагерь»!..
   Встречный подлесок не был препятствием для мощного черепа и широкой груди. Стремительными прыжками вперёд! Изредка в беге рождалось искры недоумения: «Где мой конь?.. А зачем? Без него продвигаться в чаще быстрее… Почему у меня эти покрытые густой шерстью… лапы?! Я что, забыл о них?.. Какие длинные крепкие когти!.. Я прыгаю на четырёх сильных лапах без устали. Это так радостно, но и удивительно! Бурелом и заросли мне не помеха в пути и я знаю, куда мчаться, чтобы опередить врагов на лошадях. Я не допущу гибели Военега и собратьев»!..
            *             *             *
Лесные птахи привычно щебетали, листья на деревьях шелестели на ветру, а кузнечики в траве трещали. Пятеро ханьцев-дозорных направляли коней вдоль опушки усуньского леса. Спокойные  дни похода делали всадников беспечными. Шестого дозорного командир отослал подальше к равнине, изредка бросая взор в его сторону. Большая сотня искала основные силы войска, о которых не было никаких известий с первого дня вступления на земли усуней. Когда прямой участок пути упёрся в выступающий древесный массив, животные заметно напряглись, заупрямились и вдруг одновременно вздыбились, безумно сбрасывая седоков наземь. Паническое ржание перекрылось оглушительным рёвом из леса и наперерез отряду вынеслось что-то расплывчато-белесое. Последнее, что увидели перед глазами пятеро ханьцев, было огромной оскаленной пастью и когтистыми лапищами. Шестой воин наблюдал за расправой издали, сумел усидеть на лошади и в ужасе погнал её прочь. Он очень надеялся доскакать до основной колонны, но видел, оглядываясь, что невиданный по величине и облику зверюга пустился за ним в погоню. Расстояние между чудовищем и лошадью неумолимо сокращалось. Обезумевшая лошадь, по счастью, не оступилась и пронесла своего хозяина вдоль обескураженной встречной сотни. «Спасайтесь, спасайтесь, не стойте»! – вот и всё, на что у беглеца хватило сил и разума на скаку в крике. Оглянувшись через несколько ударов сердца, паникёр мысленно поблагодарил лошадь-спасительницу. Позади началась невообразимая бойня. Свирепое чудище проносилось сквозь живое месиво ураганом, опережая, казалось, собственный рёв. Когда все звуки побоища остались далеко позади, и обессиленная лошадь стала замедлять бег, изумлённый беглец отметил за собою только небольшой скачущий табун лошадей без седоков. «Если я скажу, что демон-убийца похож на сказочного медведя, то все подумают только о взбесившемся медведе. Какой ещё демон! Мол, у страха глаза велики. Но я поклянусь, что видел именно то чудовище, какое видел. А мне просто повезло с моей быстрой лошадью», – решил везунчик, опасливо гоня уцелевший табун к родной границе. На свет ночного костра, разожжённого в лесостепи, вышло ещё много лошадей из сотни беглеца. Он рассмотрел поутру следы крови на попонах и конской шерсти – это была кровь седоков, а не животных. «Что если демон защищал усуньский лес только от воинов и поэтому вовсе не губил лошадей? Поэтому медведь-убийца был так расчётливо избирателен в ярости. Едва ли кто выжил из нашего отряда. Я скоро приведу в конюшни много здоровых коней, а окровавленные попоны, испорченные когтями чудовища, станут доказательством моей правдивости и подспорьем моей клятвы», – решился беглец на возвращение в родную казарму…
    …Когда войско Светозара и лесные ополченцы перемололи всех ханьцев, опрометчиво вторгшихся в усуньские земли, то вскоре на сочных притаежных лугах победители наловили множество лошадей с ханьской сбруей. Половина скакунов была запачкана кровью своих хозяев, а остальные, вьючные, и вовсе были чисты и не пострадали после таинственной бойни, при которой усуни не присутствовали. В лесостепь и тайгу вернулся мир…
            *             *             *
              (продолжение в стихотворной форме в следующем фрагменте
                http://stihi.ru/2020/07/12/5181)