Разговор у окна

Хрустальный снежный полог.
Смиренный штиль.
Жёлтый шёпот фонарей.
– «Ты, однако, молод,
Прошедший уйму миль.
Дошедший не до ручки,
Но точно до дверей».

Энигмой этот голос
Прервал моё молчание,
Я отвернулся от окна.
Заливаясь по створу
Сплошной амальгамой,
Укрылась сетчатка стекла.

– «Нынче луна особая и свет её волшебен».
– «В округе празднуют церковный спас».
– «Ну а ты, пусть даже за самый красноречивый молебен,
Свою душу тихого поэта спас?»

– «Твой приход ожидаем,
Что уж тут сказать?!
Заходи, полужив, полумёртв.
Моя Жизнь полусвятая,
Мне не за чем врать,
Давно тебя ждёт».

И из полумрака комнаты под свет,
Струящийся лампадою на пол,
Искусный, но не желающий играть актёр,
Послав мне пламенный привет
И, не боясь икон, вошёл
В сорокоуст опоясанный чёрт.

Он сказал мне чертовски безбожные слова,
Но они мне не резали слух:
«Я знаю людей, вон, посмотри в их глаза,
У них угасший, потерянный дух.

Ты же знаешь, у этой страны не будет царя.
Издавна, со старины я живу в этой спе;си
И я понял, что всё наубой, тщетно, зазря
И никогда не прийти к равновесию.

Ну а ты здесь, среди шарлатанов,
Чего пустил свои корни в этот трухлявый помёт?!
Ты же чист, лучезарен и славный
Творец в груди у тебя где-то живёт.

Не умея жить, изойдясь в тщеславии
Весь этот тщадушный и слабый народ,
Лишь немножечко ОН тряхнёт воздаянием,(показывает пальцем наверх, имея в виду Бога)
Порой даже от меня, лукавого, спасения ждёт.

Мне не в усталость, получи же совет –
Плюнь эту гадость, не тяни больше в рот.
Коль переписана память истории и забытых побед,
Величия былого шагнувшего в брод,

То давай сыграем?! Игру, аферу, всего одну.
Пусть фарт рассудит, пусть он ведёт.
Мы ничего не теряем, ведь на кону
На задворках истории пропащий народ.

Но ты-то, открывший в святилище дверь,
Да брось уже, твой некогда великий народ
Забыл своё наследие и теперь
Дряблая старуха с клюкой, лишь она его ждёт»!

– «Ты всё сказал, рогатый?
Слушай и внимай мне – Человеку!
Да не умолкнет звук набата
До нескончания века!

Опытом прошлым, опытом горьким
Порезавшим самое сердце народа,
Когда он бескорыстную веру свою показал.
Иуда-правители и псевдо-цари, скольких
За служение Свету и в борьбе за Свободу
Век тёмной обители жестоко распял?!

Сей народ и есть Наследие!
Он – тайна! Вече!
Он – завещание в крови !
Он эпохам всем предтече !
И на него надежды все мои.

О, если б ты знал, как доставалась Вера моему Народу.
Чужеземцами обезглавлен его каждый светлый порыв!
Словно из самой скальной, твёрдой породы,
Самой редчайшей из всех – Вдохновенья окрылённой поры.

Так и все эти светлые люди,
Лишь частично себя запятнав,
Верят в искупленье их судеб
И возвращению в Исток Бытия.

Ведь просто как, доподлинно, увидь же сам:
Когда всё, чем дорожишь ты, рушат,
Когда оболган, обесчестен последний храм,
Когда ты брошен на съедение безжалостным векам –
Не нароком, а в безысходности грубеют души.

Ах да, к тебе-то, нечистому, неладному, лихому подлецу
Воззвать пытаюсь я напрасно.
Колодец коль запачкан, среди его воды чистому лицу
Не найти и капельки прекрасной.

Да прольётся моё молчание
Всепрощающим поцелуем.
Я хочу увидеть венчание
Твоё, лукавый, с молитвой Алеллуйя.

– «Но ты опешь, постой, ты это зря.
Хоть я и явлен в этот Свет как тьма, как тень,
И не видишь ты во мне натуры и лица,
Но коль не видел ночи, то как узнаешь день?!»

– «Вот и вся твоя личина.
К чему мне эти споры?!
В философии без надобной опоры
И самый острый ум, гранит познать готовый,
Станет круглым дурачиной».

– «Я вижу, ты горяч и не отступишься от кро;ви.»
– «Ты прав. Она не просто часть меня,
Она мой клад, моё могущество и глубина!»
– «Живи и здравствуй под ЕГО  покровом.
Будь сильнее лёгких женщин и красного вина…»
– «Хм, как лестно! Ни пуха, ни пера!»

_____
Лунный свет по бумаге блуждал,
Освещая почерк разлитых чернил.
Видать, я вчера сильно устал.
Уснул у окна подле свечи…