Однажды

«Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi»
И если зеркало Еиналеж показывает
самое сокровенное желание,
то я увижу в нём твою улыбку.


А правда ли, что в Заповедник сказок стоит фейсконтроль «восемнадцать минус»,
И мне, перешедшей пороги детства, по тропам неведомым не пройти?
Что там, на страницах родных рассказов, теперь поселился какой-то вирус,
И в двери Десятого королевства отныне заказаны все пути?
В читателе прежнем померкла вера, и зов приключений остался в прошлом,
От хруста страницы сильней и чаще не мечется сердце в моей груди.
И чудо не рвётся в любые двери. Там маленький мальчик бросает крошки:
Он ищет и ищет – и вновь обрящет – да только дорогу пойди, найди…
Она затерялась в немых молитвах, кружит меж отрывистых сновидений,
А искры желаний, терзавших душу, уже не осветят грядущий путь.
Но мальчик бесстрашен, умён и прыток, ему не впервой проходить сквозь тени.
Сегодня он будет идти и слушать: аккорды подскажут, куда свернуть.

…
На ломких страницах, покрытых пылью, заводится «вирус ненужных книжек»:
Они ещё помнят, что их читали, но долгое время уже молчат.
Они ещё помнят, что их любили, они ещё верят…  Очнись, смотри же:
Вот девочка Элли, мы с ней шагали дорогой из жёлтого кирпича!
Вот дудочки слышны волшебной звуки, и крысы послушно покинут замок.
В лесу Ноттингема готовят стрелы, услышишь сигнал – не робей, вперёд!
Элиза – молчит, исколовши руки: не справятся братья с проклятьем сами;
И Герда сквозь вьюгу ступает смело – горячее сердце растопит лёд.
В Чудесной стране ровно в пять, как прежде, стоит недопитая чашка чая…
У старого бука гуляет Винни, табличка гласит: «Посторонним вэ».
Они ещё помнят и ждут с надеждой. Ты знаешь, я тоже по ним скучаю.
Но как же мне вновь повстречаться с ними? Огни заблудились в густой траве…

…
Бежит без оглядки по крышам время, попробуй, поймай – не подкрасться близко,
И стрелки, как ластик, стирают краски. Вдали чёрно-белый повис рассвет.
Сменить на Каперну, Стокгольм иль Бремен мне б адрес моей городской прописки,
Но стражи твердят: «Покажите паспорт», а в паспорте мне уже много лет.
Трамвай отправляется в семь-пятнадцать. Душистым тюльпаном и трелью птицы
Мой город встречает своих прохожих, заботливо кутает в тёплый май.
А мальчик ещё не готов сдаваться – он шепчет мне с чьей-то немой страницы,
И шёпот тот жаром войдёт под кожу, разгонит прогорклый ночной туман,
В ладонях останется цветом алым – храни его, это – волшебный компас,
Он знает ответы на все вопросы и помнит маршруты былых легенд.
В окне показались огни вокзала. И я снова слышу твой тихий голос:
«Однажды ты станешь настолько взрослой, что снова поверишь в свой Неверленд».

…
Мой город оделся в июль и лужи, прозрачную дымку, густую зелень,
И стрелки всё так же безумно пляшут – никак не сдержать их проворный бег.
Коль в строчки чернила перо закружит, то палочка, руны, заклятье, зелье,
Случится всё точно, как карта ляжет: дороги меня приведут к тебе.
В глазах твоих – солнце, лазурь и песни, в них нежность и смех – озорной и звонкий,
Жемчужные росы, костры, плеяды, вся магия мифов и редких книг.
Смотрю в них – и – веришь? – с тобою вместе я вновь оказалась смешной девчонкой.
Мой мальчик шагает со мною рядом, мой смелый попутчик и проводник,
Наш путь неизведан, извилист, долог: пустыни и фьорды, седые замки,
Колючие ветры, балы и маски, но мы отправляемся налегке.
Герои выходят из книжных полок, сложился последний кусок мозаики:
Мой мальчик заходит со мною в сказки, и алый цветок у него в руке.