Кэт. Эммануэль

Полночье в коньячном притоне,
в котором бордово, тепло.
Пришпилена блеском пилона,
как бабочка прям под стекло,

но кружится, взор опьяняя,
невинно, развратно дарясь,
движенья, улыбки меняя,
чтоб больше поведать мне сласть,

чтоб выгадать больше награду
и лучше бутылку вина,
но тем приближается к аду,
к нему приближая меня.

Хмельные дыханья тут роем,
измены и смех, и канкан.
Каблук остеклённых покроев.
Ноги взмах сбивает стакан

с дощечки квадратной подставки,
поэту улыбку даря.
Девицы, как кадры, заставки,
сменяются, в роли горя.

И только лишь Кэт боязлива,
как кошка. Но также хитра,
ведь чует бокалов наливы -
с того так нежна и добра,

мой слух наполняет, мурлыча,
и трётся к коленям, руке.
Так я иль она тут добыча?
- порою теряюсь в строке...

И в разных ролях пребывает,
к себе разнородно маня:
то песням, то мне подпевает,
то тихнет, покорность храня,

то в платье с раскрасом касатки,
то рыбкой лоснится к крюкам,
то будто нагая русалка
у ног своего моряка,

то шест ветряка оплетая,
кружит лопастями, свежа.
Вся хмелем, мечтой налитая.
Вращаются лик и душа.

Легко пробуждает развратность,
то чуткость, то жалость к себе,
опять демонстрируя страстность,
дозволенность, лёгкость в цене.

И я доверяюсь объятьям,
приникнув к неюной груди,
друг друга сменяющим платьям,
платя за соблазн и труды.

Уста дев так алы - вампиры.
За ними, за шторы влеком.
Лишь солнце разгонит нас с пира.
А впрочем, рассвет далеко...