китайский Адидас

От солнца прячась, спустишься в метро,
в прохладе полутёмной ртом горячим
поймаешь воздух где-то со второй
попытки - так мы вдохом слабость прячем
под хиленький китайский Адидас,
где ходят ходуном живые рёбра,
над солнечным сплетением сойдясь.
Попробуй успокоить их, попробуй
на край платформы выйти, где всегда
бежит сквозняк, отточенный, как ножик,
где светят лбами злые поезда,
кусачее любых сороконожек
с дверными переломами в боках -
там вход и выход только по жетонам.
Июль предпочитает час быка,
живущего во времени фантомном -
из будущего в прошлое, назад,
в отравленное детством захолустье,
где курит дед ядрёный самосад,
и девочка торопит - ну, целуйся,
пока никто не видит нас двоих.
Целуешь впопыхах, сминая рюши...
Есть только предвкушение любви,
есть только ночь за окнами снаружи.
Конечная. Выныриваешь в ад
лотков, киосков, стёкол магазинных -
там солнце в миллионы киловатт,
и мир в парах обугленной резины.
Там, лёгкие наполнив чадом дня,
припомнишь вдруг, июлем перегретый,
как пепел жжёт, горение храня,
нa кончике последней сигареты.