Карты фрайера сгубили

КАРТЫ ФРАЙЕРА СГУБИЛИ

Будто встал не с той ноги
День с погодой скверной.
Карты мечут игроки
В клубе на Галерной.

Карты — это как смотреть
Глазом воспалённым;
Карты — это жизнь и смерть
На сукне зелёном.

Карты, карты! Эта страсть
Отдаёт угаром;
Это — будто жизнь украсть
У себя задаром.

Но картёжники азарт
Одолеть не в силах.
Кровь у них, при виде карт,
Закипает в жилах.

А Судьба, лихой понтёр,
Часто кажет дулю…
Томский начал разговор
Про свою бабулю.

«Моя бабушка, скажу,
В жизни не разиня;
Это видно и ежу,
Знатная графиня.

Верных карт её секрет —
Тайна, как не бейся.
Даже мне сказала: Нет!
Даже не надейся.

Это выведать давно
Многие хотели.
Но условие одно:
Ночь в её постели».

Хохот грохнул, будто залп
Корабельных пушек.
«Томский, ты нам показал б,
Как … иметь… старушек».

Громкий хохот, то стихал,
То опять взрывался.
Германн у окна стоял,
Германн не смеялся.

Германн думал, морща лоб,
О судьбе унылой:
«Взять старуху на гоп-стоп?
Вырвать тайну силой?»

Утро. Над Невой давно
Матовые сини…
Германн влез через окно
В комнату графини.

Дома тихо. Слуги спят,
Лиза и Полина.
Спит старуха, свят-свят-свят!
В кресле у камина.

Отразился лунный свет
На столе в графине.
Германн вынул пистолет
И шагнул к графине.

Ткнул стволом её: «Давай,
Просыпайся, тётка.
Ну-ка, карты называй
Медленно и чётко.

А не то, получишь враз
В свой лобешник пулю!»
Та открыла правый глаз
И сложила дулю.

«Ну, карга, тебе конец!
Ты, карга, с приветом!»
И, сорвав с неё чепец,
Стукнул пистолетом.

Жизнь поставлена на кон!..
Ни пера, ни пуха!..
Германн слышит тяжкий стон
И … тю-тю старуха.

Германн бабку, ё-моё!
Замочил без толку.
Вдруг он видит у неё
Странную наколку.

Замелькали вдалеке,
Миражами счастья,
Три наколки на руке
Около запястья;

О фортеле таковом
Намекая стойко…
Там под левым рукавом:
Туз, семёрка, тройка.

Снова на Галерной клуб.
Карты тянут властно.
Громкий звук победных труб
Германн слышит ясно.

Карты мечет банкомёт,
Исподлобья глядя.
Карта к Германну идёт,
Будто к тёте дядя.

Игроков девятый вал,
Будто стая волчья.
Германн снова банк сорвал
И уходит молча.

Дважды Германну везло.
Сон вдруг — злая сила!
В нём графиня, глядя зло,
Пальцем погрозила.

Германн, Германн, это ж знак!
Берегись подвоха.
Тормозни с игрой, мудак,
А то будет плохо.

Сон, конечно, — ну и ну!
Только в чьих резонах?
Утром Германн встал к окну
В импортных кальсонах

И сказал себе: «Мон шер,
Трусы горбят спины».
Выпил «мозеля» фужер
И надел лосины.

«Что ж, банкуем в третий раз.
Это мне несложно».
Но забыл про медный таз,
Чем накрыться можно.

Третьей картой был не туз;
Пиковая дама.
Это ж, как змеи укус,
Как в геенну яма.

Если б Германн не грубил
Слабенькой старушке,
То б он мужем Лизы был,
А не гнил в психушке.

Размешать нельзя никак
Страсть к игре  моралью.
Всё закончится — вот так!..
А не пасторалью.