Богдадские частухи-удалюхи

 Умер Алексей Кузьмин. «Легенда каменской журналистики», как написали его коллеги по «цеху»: бывший редактор городской газеты, корреспондент и репортёр виртуального Каменска, а также хроникёр и популяризатор спортивного Каменска. Мы не общались с Алексеем  очень давно – так давно, что темой последней беседы было обсуждение «творческого метода»  Юрия Дудя (признан иностранным агентом), которого я тогда знал исключительно как спортивного журналиста и Лёша, поинтересовавшись мнением,  по сути, подсветил мою «тёмность», ненароком высветлив новые грани  блистательного и малоизвестного мне доселе явления. 
Знакомы мы были  ещё с прошлого века. Было это настолько давно, что, получается, общались с Алексеем большую часть наших жизней.  Так случилось, что познакомившись задолго до того, как Алексей профессионально подвизался на журналистском поприще, я, в силу обстоятельств, даже принял участие в «инициации» (или «боевом крещении», если хотите) журналиста  А.В.Кузьмина. В самом начале 90-х годов, Алексей  тогда ещё  учился в школе и о будущей профессии только мечтал, но уже предпринимал первые попытки освоения её в качестве нештатного корреспондента «Каменского Рабочего» и в роли спортивного комментатора на городском   радио, где и состоялось наше знакомство  в один не очень прекрасный день в самом начале 90-х, когда мы ненароком пересеклись в тесной «радийной» двухкомнатке на Карла Маркса, где я вёл скандальную панк-программу «КУРок».  Делали мы её вдвоём с Вячеславом Казанцевым  -  в те времена более известным как участник панк-группы «Пораженцы» и внук редактора «Каменского рабочего» Александра Иосифовича Казанцева, а в будущем, буквально через три года, «выстрелившим» в белый свет, как в копеечку, в новой испостаси - «уральского Баркова» , поэта-матерщинника Славы Орехова, фривольные опусы которого, тем не менее, ценили и цитировали и работяги на стройке, где Слава работал мастером участка, и большие литературные чины, обременённые высокими званиями и регалиями. И, надо полагать, что отсечку залпа непродолжительной, правда, славы  новоиспечённого «Уральского Баркова» дал именно курок», о котором речь.
иизвестный каменский поэт Вячеслав Орехов, вели на городском (тогда ещё «проводном» радио – «говорунчике») скандальную панк-программу «КУРок» или развёрнуто - «Каменск-Уральский рок», призванную, исходя из названия, к освещению  местной рок-жизни, по факту же которой отражало направленность . по сути же повествование строилось  … питающиегося на якобы существующем  противостоянии местного андеграундной тусовки (панков и рокеров)  и сообщества эстрадных музыкантов («попсовиков»),  противостояния воображаемого, но культивируемого с обеих сторон (что, впрочем,  было вполне в тренде того времени) Нельзя не отметить, что конфликт,  искусственно выстраевываемый  с обеих сторон, вносил некоторое оживление   в жизнедеятельность местного музыкального молодёжного сообщества и в эту движуху  наша радиопередача вносила свою посильную лепту. Для придания пущего эпатажа, ттт ажиотажа и нагнетания  жути, каждая передача «с порога» начиналась  с интригующей воображение слушателя  фразы «Начнём с печального», после чего следовала новость, собственно, компрометирующая и цветасто иллюстрирующая и, исходя из сверхзадачи, компрометирующая образ жизни, стиль поведения  и прочие атрибуты  приметы существования каменских «эстрадников»  «лабухов» Для музыкальной иллюстрации «печальной новости»   программы, ставшей для проекта последней именно по причине озвучивания этой самой новости, потребовалась фонограмма песни «Поплачь о нём, пока он живой» с только что вышедшего альбома группы «Чай-Ф» (транскрипция написание тех лет) 1990 года «Не беда», которой у авторов передачи не оказалось. Помочь в поисках записи и вызвался случившийся тут же незнакомый нам доселе молоденький паренёк (который совершенно не запомнил  в этот «исторический» момент ни его внешности, ни его самого) и сделал это, надо признать, весьма оперативно – уже в окончанию записи программы, необходимый саунд-трек находился в нашем распоряжении.  Этим пареньком и оказался Лёша Кузьмин – будущий гуру каменской журналистики. Акт инициации состоялся и визуализировался в конкретное действо – передачу катушечной «сорокопятки» из рук в руки. Программа вышла в «эфир» без задержки  и промедления. Тогда же в голове создателей и исполнителей проекта возник план будущей коллаборации с молодым отпрыском в качестве музыкального редактора «Курка».  Впрочем, этому не суждено было состояться, ибо, по законам жанра, курок, взведённый в первом акте, к последнему обязательно должен произвести соответствующее название действо, что в результате и произошло.  Нацеленность на скандал не могла когда-нибудь не аукнуться авторам, что после выхода злополучного выпуска и сублимировалось  в цепь событий, центробежная сила которых вынесла их участников на орбиту казавшихся по-первости диковинными «новорусских»  разборок , ставших  приметами времени и вполне привычными для повседневных рефлексий   лишь спустя некоторое время –  запугивание, угрозы, ттт, плановая постановка на «счётчик» с мерно отстукивающим ежедневные бандитские «пени», хронометражем .
   Таким образом,  выход программы с рифмующимся с последующими после «взведения» названием,  странным, но закономерным  образом совпал  не только с последующим громким закрытием её, но и (совпал)  с появлением в городских реалиях нового понятия и явления  способствовал появлению  в городе новообразования – нового  для города образования – одновременно сообщества людей и одновременно понятия «музыкальная мафия»,
Рождение новообразования потребовало от участников процесса если и не противодействия, то некоторых  ответных, скорее, встречных мероприятий.
поспособствовавшая, надо полагать,  не только закрытию программы, но и некоторым   противодействующим мероприятиям . 
 Так я, например, вынужден был в срочном порядке эвакуировать семью к родителям в дер. Сипава, а Слава, за неимением  такой возможности, около месяца просидел в забаррикадированной квартире на Московской с топором за пазухой.
Ситуацию удалось разрешить только при посредстве и непосредственном участии другого «общественно-политического» образования – уралмашевской группировки, только начинавшей тогда набирать обороты , но уже нагнавшей жути и ужаса на обывателя,   когда на новых, вернее, новорусских  «героев нашего времени» удалось выйти через знакомого посредника. Дело разрешилось если и не полюбовно, но при полном согласии и аннулировании взаимных  претензий сторон.  который через свои посреднические дела  впоследствии  сел на неопределённый срок в места столь же неопределённые и я до сих пор надеюсь тешу себя надеждой,  что вышеописанная история не усугубила его «заслуг» пред законом и не прибавила к данному сроку ни дня, ни секунды. Алексей в этой истории был лицом незаинтересованным и малопричастным, но, кажется, тоже попал в некоторый оборот, хотя это и не точно – мы никогда эту историю никогда с ним не обсуждали.