Замок сновидений

Сквозь сумрак ночи, спешу забыться,
В чертогах тайных, под землёй,
Где под альковом сновидений,
Не тронет свет меня зарёй.

Где сквозь туманы, саван плотный,
Одел равнины и холмы,
И не найти пытливым взглядом,
На своде, и пятна луны.

Бреду бесцельно по руинам,
Давно сожжённых городищ,
Там и по ныне дух печали,
Ни тлен средь скорбных пепелищ.

Однако, дума словно ветер,
Явилась свежестью ручья,
Ведёт она за длань с бечёвкой,
В воспоминанья бытия.

Но мне теперь тропа знакома,
Я здесь бывала, помню то;
За лесом башни выступают,
Их не разрушило ничто.

Под говор чудный листопада,
Застыло время на листве,
Тропинка вьётся узкой лентой,
По не затоптанной траве.

И вот, теперь передо мною,
Суровый тёрн стоит стеной,
Нещадно хлещет он ланиты,
Мне с укоризненной немой.

Одначе, я иду без страху,
В награду сад открылся мне,
За ним знакомый старый замок,
Стоит в эпической красе.

В обитель туч его часовню,
Воздвигли некогда рабы,
И словно копья под фронтоном,
Белеют в мраморе столпы.

Уж ветхий мост скрипит шатаясь,
Готовый рухнуть подо мной,
Глубокий ров затянут тиной,
Подобно мантии живой.

Вгрызаясь в стены диким зверем,
Ползёт по замку жадно мох,
Губя изгибы, барельефы,
Великих зодчих каждый вздох.

В парадной холе прах столетий,
Стёр участь судеб без следа;
Коварные дожди изъели,
Санталум с древнего герба.

Всё существо моё смутилось,
Толкаю дверь, затвор скрипит,
И я вдруг ясно ощущаю,
Как веет холодом гранит.

Чертополох здесь по - хозяйски,
Воздвиг под сводами шипы,
В тени апсида, колоннады
Объяли дивные цветы.

Два грозных цербера из камня,
Храня немую тишину,
Стоят, укрыты чёрной тенью,
Разинув пасти в темноту.

И приподняв нещадно лапу,
Уже готовятся к прыжку,
Но мне известен ключ их тайный,
И снова, путь я свой держу.

Иду. - Поодаль мантикора,
Взирает прямо в очи мне,
Однако, эхом отозвавшись,
Бреду я дальше в вещем сне.

Через хоры, едва заметно,
Течёт вне времени река,
Объяв пространство в тьме дремучей,
Как будто смертная тоска.

Я вижу птицу… - Или деву?
С когтями грифа, два крыла,
Чело и груди в ней прекрасны,
И все ж, уродлива она.

Сатиры в праздности распутной,
Бледны на фресках алтаря,
А с ними вместе и Дионис,
Поблек, как солнце января.

А одиночество всё больше,
Больную душу тяготит:
-Забвенье! Вечное забвенье!
Мне голос чей - то говорит.

Вот, убедительно и живо,
Я различаю громкий смех,
Рисует разум мне картины,
Когда - то дедовских утех.

Необъяснимое волненье
Вцепилось в сердце, чуть дышу,
Дрожа портьеру поднимаю,
И вижу… Только пустоту.

За пустотою зеркала,
Меня в них нет, и я мертва,
Плыву подобно приведенью,
И таю, словно бы свеча.

Из влитых в порошок потёмок,
Из недр взволнованных зеркал,
Теперь гляжусь я, как Горгона,
Мой дышит пламенем оскал.

Уходит ночь, и тени с нею
Ползут, и прячутся в углах,
Заблудших душ то сновиденья,
Что не прикаянны в веках.

Вот, вот взойдёт светильник жизни,
Блеснёт луч юный в небесах,
Вновь обретёт Эйрена формы,
Растает ночь, исчезнет страх.

Но наш Борей ворвался в окна,
Не звякнув двери отворил,
Наполнив замок вдруг гостями,
Давно покинувших сей мир.

Из чрева Гея изрыгнула,
Уж встарь усопшие тела,
И оловир в их хлынул жилы,
С частицей нежного тепла.

О эти лица! Эти очи!
Спасибо, что пришли ко мне,
Я так искала встречи с вами,
И наяву, и в кротком сне!

Одначе, брезжит свет сквозь сумрак,
Моим гостям милее тьма,
Они спешат быстрее скрыться,
Уже прозрачны их тела.

К небесной тверди Эос мчится,
Зачалась алая заря,
На листьях время оживает,
Очнулась я от забытья.

Опять в колючих рукавицах,
Стучит в окно моё зима,
И тщетно манит на просторы,
На белоснежные луга.