Как Владимир Михайлович с Михаилом Владимировичем

  Жили-были на судне капитан и его экипаж. Капитана звали Владимир Михайлович. А был ещё Михаил Владимирович. То - судовой врач. У обоих в именах и отчествах присутствовал один и тот же корень. Первый, а он и в судовой роли был первым (так положено), боялся и ненавидел мышей и всякую живность, что порой неожиданно возникали на вверенной ему территории. Другой, в силу занимаемой должности, был обязан соблюдать удовлетворительную эпидемобстановку на вверенной ему части Советского Союза, коим являлось наше судно. Понятно, что кроме людей на судне, были ещё женщины и мыши. Если капитана все обязаны называть по имени и отчеству, то доктора называли просто «доктор Мыша», за его простоту в отношениях и хитрый, изворотливый ум, как у сельского доктора… Оба были земляками из Одессы, прибыли к нам из неё же. Они же и вдвоём остались работать у нас в управлении в Севастополе. Нам, местным, только что и оставалось написать краской на корме «Севастополь». Это я о новом месте приписки судна. Вот тогда-то наше судно прозвали «за глаза» наш «Одесский пароход».
И вот что интересно, оба любили покушать… И выпить не дураки. А вот когда на больших переходах они начинали "керосинить"... Потому в каюте много чего хранилось, а также елось и пилось и потому валялось в различных местах. Скажу больше. У него там в «царских хоромах» подумать-то, водились мыши, крысы тоже и тараканы. Ну а где им ещё водиться? Да что там говорить, если в каюту ни с того, ни с сего залетает сова, приняв круглый тёмный иллюминатор за дупло. Ну об этом я попозже и поподробнее расскажу. Понятно, что убирать со стола было далеко не царским делом, Михалыч обычно звонил на мостик вахтенному штурману и громким командным голосом требовал прислать женщину. На что штатная уборщица (а были тогда и такие должности) иногда внутренне обижалась на презрительное к ней отношение, но зазубрив непотопляемый постулат «капитан всегда прав», она безропотно подчинялась и приходила. И убирала. И наводила «флотский порядок", пока капитан, временно освободив каюту, присутствовал на мостике, компостируя мозги одному из своих младших помощников. Обычно 4-го помощника капитана он «четвертовал» каверзными навигационными вопросами, а 3-го помощника он просто третировал. Второго своего помощника он не трогал, потому что в это собачье время он сам спал… А вот старпома просто уважал, как главного своего заместителя, за смелость, граничащую с абсолютным бесстрашием. Ведь это он поймал ту злополучную сову, того страшного филина, залетевшего случайно в его святая-святых, каюту, поохотиться за мышами… Что там было… Ну, представьте себе: расслабленный капитан, собираясь отдыхать, после часового моциона на палубе, возвращается к себе, открывает дверь, а в него врезается что-то крупное и хищное, то ли с уханьем, то ли с аханьем… Капитан в страхе захлопывает дверь, а там в каюте кто-то бьётся о переборки, сметая оставшиеся бутылки и стаканы, устроив такой бедлам-тарарам. Прибежал на мостик, белый, как лист А-4, руки трясутся. Аж бисеринки пота на высоком челе… Загробным голосом: «Давай спасай, помогай!». А старпом - это я. У меня самого волосы дыбом… Ну, если бы чайка там залетела, можно ещё понять. А тут сова. Тоже мне нашли укротителя… тигров. Всё-таки не стоило мне рассказывать в своё время, как я поймал в своей каюте летучую мышь. И ведь спас луноликого, поймав ведром ночную птицу, за что мне был «респект и уважуха» до конца рейса.
  Хотелось бы ещё про дока продолжить. Не один я герой. Доктор тоже был на особом счету. Уж очень он замысловато придумал, как освободиться от мышей и крыс. Ох и поднаторел в этом неблагородном, но нужном деле. Благо у капитана скапливалось много пустых пивных банок, доктор Мыша разрезал донышко на секторы, острия получившихся треугольников, похожих на зубы акулы, загибал внутрь и туда же помещая кусочки мяса или семечки, обжаренные в масле. Саму банку привязывал к чему-нибудь верёвкой. Хвостатое животное, частично проникнув в импровизированную мышеловку, застревало там "ни туда-ни сюда", лихорадочно в панике перебирая задними лапами, создавало характерный шум и писк. И тогда сам Михалыч отрезал швартовый кончик, аккуратненько выносил разносчика болезней на палубу и спокойно крутя мышкой, как пращой, выбрасывал её за борт…
Да. Про сову вот ещё. Довезли мы её до земли, кормя каждый день её любимым деликатесом...