Дед

Дед мой, друг мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки   
И любым лекарством склеит
Юбилеев позвонки?

Жизнь-дарительница хлещет
Горлом из простых людей,               
Но старик всегда трепещет      
На пороге новых дней.

Тварь, покуда сил хватает,
Завершить свой круг должна,    
Но коленками играет
Зим последних слабина. 

Окаянных лет гребёнка
Вихры вырвала твои,
А весёлого ребёнка
Словно в жертву принесли.

Чтобы жить, не зная спешки,
И к концу не тосковать,
Узловатых дней орешки
Нужно пивом запивать.

Век твой бороду колышет
Человеческой тоской,
И жена гадюкой дышит
Датой свадьбы золотой.   

И ещё набухнут квочки,
И петух ускорит бег.
Но болит твой позвоночник,               
Безнадёжно старый дед.

И с бессмысленной улыбкой
Ты глядишь, и стар и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На чужих красивых баб.

Жизнь-дарительница хлещет
Мимо пожилых людей,
Им же мрачной рыбой мещет
Аденому новых дней.

И с коварностью девичьей
Из больших и малых губ               
Льётся, льётся безразличье
На опасный твой недуг.